В Петергофе разместилось несколько военных госпиталей. И раненые в повязках, на костылях, выходившие в залитый осенним солнцем парк, думали лишь об одном: скорей бы набраться сил, чтобы снова уйти на фронт.
У начальника Петергофского отделения милиции Ивана Филипповича Цыганкова сохранились короткие записи о тревожных сентябрьских днях 1941 года:
«4 сентября. С комендантом города проверял заставы. Выделили дополнительный наряд милиции и красноармейцев, чтобы справиться с потоком эвакуированных из других районов и с проходящим военным транспортом.
6 сентября. В районе 7-го военного городка в Старом Петергофе сброшено 20 фугасных бомб. В районе аэродрома беспрерывные воздушные бои несколько дней подряд.
16 сентября. Сильный обстрел военного городка. Задержан местный житель Комбура, дававший сигнальные ракеты. Расстрелян на месте.
В 21 час немцы заняли поселок Ленина и Волхонку.
17 сентября. Тяжело ранен милиционер Гаврилов. На Львовской улице Савченко, Зенин и Малярцев обнаружили и взяли в плен двух немецких автоматчиков.
Савченко, Сорокин и Волков пробрались на передовую линию военных действий и восстановили нарушенную телефонную связь со Стрельной.
В дом 8 по Вокзальной улице вошли двое военных в форме командиров, переоделись в штатское и направились в сторону Петергофа. Были задержаны работниками милиции. При задержании сопротивлялись. Один убежал, другой был убит на месте. Оказался немецким офицером-разведчиком.
18 сентября. От сильного минометного и артиллерийского огня в Стрельне сгорело много домов. Военное командование предложило работникам милиции уйти из Стрельны.
Штаб организован в деревне Ижорка. Связь с Петергофом поддерживается.
22 сентября. В Петергофе большие разрушения и жертвы от разрывов фугасных бомб. Все районные организации выехали в Ораниенбаум. Сотрудникам милиции Дано указание перейти в помещение штаба МПВО.
В 20 часов получил распоряжение отойти в Мартышкино. Личный состав отделения отошел и остановился на границе Ораниенбаумского и Петергофского районов.
25 сентября. По указанию секретаря райкома партии сформирован партизанский отряд в количестве 53 человек. В него
вошли руководящие работники района, сотрудники милиции. Я назначен командиром отряда».
Для Лиды Ивановой, уроженки Петергофа, сорок первый год начался счастливо.
В феврале ей исполнилось восемнадцать лет. В ночь на 22 июня, после выпускного вечера, Лида вместе с товарищами и подругами долго гуляла в петергофских парках. Они дошли до Розового павильона. Кроны деревьев, небо все было заткано ясным сиянием белой ночи. Утром юноши и девушки разошлись, чтобы немного поспать, а затем снова встретиться в школе.
Отца не было дома. Он дежурил на электроподстанции. Едва коснувшись подушки, Лида уснула. Но, должно быть, спала она совсем недолго.
Вставай, дочка! Война!
Лида не поверила матери. Но радиорупоры на площади подтвердили страшную весть.
Вчерашние школьники направились в военкомат. Им поручили разносить повестки. Призывники, а потом и раненые в госпиталях запомнили, должно быть, эту девушку, читавшую низким грудным голосом стихи о подвигах советских воинов.
Потом Лида вместе с другими петергофцами рыла окопы вокруг своего родного города.
В школе, которую она окончила, теперь размещался только что сформированный истребительный батальон. Почему-то верилось, что Петергоф не будет сдан.
С Красного проспекта, где жила Лида, семья переселялась в бывший церковный сад, в подвал водокачки.
Из окон подвала девушка видела, как уходили моряки на фронт.
Девчата, говорили они, мы уходим, но мы обязательно вернемся, выручим вас!..
Осень сорок первого года была ранней. Холодный ветер гнал по улицам города багряные листья клена
Утро 23 сентября казалось необычно мирным. Необычной была и тишина после недавнего грохота боя. Из булочной, что неподалеку от дома, пахло свежеиспеченным хлебом. В Ольгином пруду отражалось неяркое солнце. И вдруг откуда-то из-за угла показались три фигуры в чужой форме, в рогатых касках.
Тише, это немцы, услышала Лида голос своего старого дяди.
Это было непостижимо, страшно.
Многое испытала после этого утра Лидия Иванова отчаяние плена, голод пересыльных лагерей, немецкую чужбину, но эту первую встречу с врагом она запомнила на всю жизнь как самое безвыходное, самое лютое горе.
Фашистские разведчики ушли. Пронесся слух: немцы уже заняли здание вокзала. Пулемет с вокзальной вышки обстреливает площадь.
К вечеру в город вошли вражеские части. Немцы двигались в походном строю, в танках-амфибиях, на мотоциклах.
Вскоре на стенах домов появились приказы.
Вначале они были деловито-доброжелательными. Жителям предлагалось перебраться из разбитых домов в уцелевшие. Но не успели женщины привести в порядок жилища, как последовал новый приказ: в связи с тем, что ожидаются бои, обстрел со стороны Кронштадта, население должно покинуть город немедленно!
Петергофцы уходили за линию железной дороги, в Марьинский лес, в совхоз «Пятилетка» на Ропшинском шоссе. Но и там их не оставляли в покое. Полевая жандармерия огромного роста детины с бляхами на груди палками гнали жителей дальше к Ропше, к Гатчине.