запнулся, тувинцев. Сейчас Панкрат муштрует их, обучает русскому языку, строю и командам, сабельному бою. Казимира не хватает, очень уж он хорош с саблей. Но есть два вопроса с ними. Кто будет сержантами и будем ли мы вооружать их ружьями?
С сержантами сам решай, да и с ружьями тоже. Но мое мнение луки и стрелы нас не выручат. А как у Ванчи с арбалетами? я как-то совсем забыл про эту гениальную идею.
Говорит скоро два будут готовы. Погоды они нам не сделают, довольный моим ответом, Ерофей убирал свои записи и не сразу ответил на вопрос. Подспорьем они будут хорошим, особенно в лесу, бесшумно и метко.
Наше совещание прервала Евдокия:
Ваша светлость Григорий Иванович, я, даже видя встревоженность Евдокии, не смог удержаться от улыбки. Машенька явно провела беседу. Вы мне велели посмотреть Анфису ...
Я прервал Евдокию:
Хочешь сказать, мне надо идти смотреть?
Да, Григорий Иванович.
Моя помощница еще раз продемонстрировала свое медицинское мастерство. Анфиса Рыжова пожаловалась на боли в животе, на белье была мазня, ребенок во чреве занял строго поперечное положение и затих. Сердцебиения плода правда были нормальные.
Анфиса, когда он последний раз шевелился?
Ой, барин, под рукой я почувствовал сокращение матки. Утром наверное еще кувыркался, а к обеду затих, а потом живот болеть стал.
Вот так как сейчас?
Да. Раньше такого не было. Просто на низ тянуло, постоянно облегчится хотелось.
Ты, радость моя, рожать собралась, Анфиса заплакала я погладил её по голове, вытер слезы. Не плачь, все будет хорошо.
Да как же не плакать, барин. Рано еще. Да и дитё поперек лежит, я же не дура. Не сможет он сам родиться, Анфиса зарыдала в голос.
Всё хватит мне здесь бабские истерики закатывать. Панкрат говорил, что ты ух, я сжал кулаки, показывая какая она ух, а ты вот какую истерику закатила.
Анфиса резко успокоилась, вытерла слезы.
А что делать, ваша светлость?
Вот это другое дело, так мне больше нравится. Рожать тебя будем, раз сама не можешь.
Это как же? недоверчиво спросила Анфиса.
Живот тебе разрежем, достанем ребеночка и обратно зашьем.
А разве так можно? искренне удивилась Анфиса.
Можно, только ты должна будешь помочь.
Это как же? голос тихий-тихий.
Будет очень больно, ты должна будешь потерпеть.
Хорошо, я потерплю.
Несколько дней назад я попросил Илью изготовить из первых партий фикусного каучука несколько резиновых изделий для госпиталя и сегодня наступил для них час испытания. В моем распоряжении было четыре мочевыводящих катетера, кружка Эсмарха и тонкие резиновые перчатки, целых четыре пары.
Еще вчера поздним вечером я вспомнил, что еще однажды видел кесарево сечение, мой ученик готовился к чему, уже совершенно не помню, и смотрел запись операции. Я целый час ночью и еще час рано утром, потратил, доставая из нижних подвалов своей памяти эти воспоминания.
Машеньке и Ерофею я поручил провести беседу с Панкратом, когда он вернется. А сам, сыграв общий сбор своим сотрудникам, начал готовиться к операции.
Новый медицинский инструментарий не подвел. И катетеры и кружка Эсмарха оказались удачно сделанными, то, что надо. Анфису подготовили к операции, дали ей выпить отвар коры ивы и половинную дозу нашей обезболивающей смеси.
Через полчаса она заснула, ассистировали мне Евдокия, Осип и Анфиса. Я подошел к стол, еще раз пошевелил пальцами, проверяя удобно ли в резиновых перчатках. Когда их привезли, мы попробовали в них вязать узлы. Причем я знал, что эта троица еще тренировалась самостоятельно. Это было главным, почему я их взял на кесарево сечение.
Я кивнул Евдокии, она подала мне скальпель. Не знаю, как это называлось в 20-ом веке, но я сделал поперечный разрез кожи ниже пупка, немного повыше лонного сочленения, углубил его до апоневроза, рассекая его, я действовал ножницами с тупыми концами. Риски не нужных повреждений должны быть минимальными. Дальше я действовал пальцами, освободил прямые мышцы живота, открывая доступ к париетальной брюшине. Мышцы и подкожно-жировую клетчатку я разводил одновременно. Брюшину я тоже вскрыл пальцами, растягивая её. В ране я увидел матку.
Анфиса лежит спокойно, изредко постанывает. Осип контролирует её состояние, перед ним минутные песочные часы, каждую минуту он докладывает, норма.
Евдокия опять подает скальпель, я разрезаю поперечно миометрий матки, стараясь не повредить плодный пузырь. Это мне удается. Затем пальцами расширил разрез.
Оперативное родоразрешение у нас преждевременное, поэтому я аккуратно
извлек головку в целом плодном пузыре, затем плечики. Я закончил извлекать плод и передал его Евдокии, она вскрыла плодный пузырь и стала заниматься ребенком.
Мальчик! и тут же раздался его сначала писк, а затем крик.
Я тем временем, потягиванием за пуповину удалил послед и произвел ручное обследование полости матки. Всё, можно ушивать.
На несколько секунд я сделал перерыв, что бы перевести дух.
Пересчитайте все, Осип и Анфиса быстро все пересчитали.
На месте, я спокойно выдохнул, ничего не забыл в ране, и начал ушивать матку.
Через несколько минут операция была закончена. Анфиса жива, жив ребенок мальчик.