Нет, Машенька, это совершенно не причем и знаешь у меня складывается впечатление, что у Анфисы Рыжовой вот-вот начнется родовая деятельность?
Так рано? удивилась жена.
Да не так уж и рано, тридцать четыре недели уже точно есть.
Машенька подошла и обняла меня, несколько минут мы сидели молча.
А ты делал кесарево сечение? я отрицательно покачал головой.
Только однажды рядом со столом стоял, да в институте со стороны видел, я улыбнулся и поцеловал жену. Завтра с утра начнем готовиться к операции, тянуть нельзя. Само не решиться.
Утром я устроил экзамен жене, Евдокии и Осипу, результатом которого я остался очень доволен. Но появилось одно но, самочувствие моей супруги, после полутора часов занятий она опять почувствовала себя плохо и я отправил её отдыхать.
Вернувшись в госпиталь, я спросил у явно расстроенных своих докторов:
Что думаем, господа, по этому поводу? Осип Андреевич, ваше слово первое.
Осип ответил сразу же, видно было, что он ожидал моего вопроса:
Мы, Григорий Иванович, мы не можем больше рассчитывать на Марию Леонтьевну, по крайней мере за операционным столом и в непосредственной работе с больными. Максимум работа с бумагами и обучение, проще всего мне было общаться с Евдокией и Осипом, они все им преподносимое знание воспринимали как должное, я видел, что тех сомнений, что терзали Петра Сергеевича у них не было. Они как губка впитали привычную мне терминологию и манеру общения.
Другого от Осипа я и не ожидал,
Евдокия на мой немой вопрос кивнула головой, соглашаясь с Осипом.
Тогда мои дорогие, готовьтесь к операцию, думаю откладывать не придется. Осип, у меня к тебе еще вопрос есть, пойдем к тебе.
Осипу для работы мы оборудовали небольшое помещение, двум человекам там было уже тесновато, но в тесноте, да не в обиде. Работе Осипа это нисколечко не мешало.
Рассказывай, есть успехи?
Осип достал из небольшого деревянного ящика-холодильника пробирку, закрытую резиновой пробкой. Осторожно откупорив, он поднес пробирку к моему лицо и дал мне понюхать. Я почувствовал легкий специфический запах пенициллина.
Осип научился получать из плесени грибок и размножать его. После фильтрации он получил мутную желто-коричневую жидкость. Для фильтрации он, как и французский аббат Ноле, использовал свиной мочевой пузырь. Я был «великим микробиологом» и знал четко три вещи: из чего можно получить пенициллин, после фильтрации получается нативный раствор или фильтрат культуральной жидкости, из этой жидкости и надо выделить нужный нам пенициллин.
Я испытал эту жидкость, опытные среды остались прозрачными, не изменился ни цвет, ни запах, Осип продемонстрировал мне лабораторные чашки своих экспериментов.
И какой вывод ты делаешь?
В этой жидкости содержится вещество, которое подавляет развитие вредоносных организмов. Вы их назвали бактериями. А это вещество антибиотиком.
А ты? спросил я. Осип задумался, потом улыбнулся:
И я тоже.
Насколько я помнил в этом самом растворе антибиотика процентов пять, самое большое десять. Антибиотик, который условно получил Осип, скорее всего пенициллин. Именно им сильно пахнет этот самый раствор и именно из хлебной плесени можно его получить.
Антибиотиков много, я еще раз осторожно понюхал раствор, но именно так пахнет пенициллин. Поэтому этот антибиотик мы так и будем называть, Осип кивнул, соглашаясь.
А как, Григорий Иванович, мы его применять будем?
В этом-то и проблема. В желудке и кишечнике пенициллин быстро распадается и проку от него мало. Нагревать его сильно тоже нельзя, то есть кипячение отпадает. Да и содержание пенициллина в этой бурде, я показал на пробирку с раствором, маленькое. Тебе необходимо научиться выделять его в максимально чистом виде и добиться его стерильности. Вводить его надо будет в мышцу. Введешь не стерильным, получишь абсцесс.
Осип отлично понял все, что я ему сказал.
Тебе помощники нужны?
Нет, пока сам справляюсь. Нужны будут, попрошу, я видел, что хочет Осип задать какой-то вопрос, но не решается.
Давай, Осип Андреевич, не мучайся, расскажи что тебя мучает, со смехом сказал я, надо же как-то его простимулировать. Осип смутился и вдруг покраснел, как красна девица.
Ваша светлость, а как все это называть?
Что это? не понял я вопроса.
Ну, процессы всякие, вещества, которые получаются? я пожал плечами, хотя вопрос конечно резонный.
Как хочешь, так и называй, ты же первооткрыватель всего этого.
Ко всем этим заботам, разрывающим на части мою голову, сегодня прибавилась еще одна маленькая безделюха. Я после возвращения с Енисея настолько погрузился в наши медицинские проблемы, что несколько дней совершенно не реагировал на то, как меня называют окружающие. Тем более что почти все свое время я проводил в госпитале. А сегодня утром несколько часов я провел на улице. И вдруг до меня доходит, что абсолютно все обратились ко мне или ваша светлость, или государь! Я потерял дар речи, когда до меня это дошло. За почти пять часов проведенных вне дома и стен госпиталя никто не обратился ко мне даже по имени отчеству!
На сон грядущий я решил обсудить эту тему со своей женой. Машенька меня внимательно выслушала и звонко рассмеялась.