Крестьянин? Пожала плечами младшая.
Отчасти верно. Дед у Ельцина кулак. Здесь, на Урале. Был репрессирован и переселён в 1930 году в другой район, но не покидая Урал. А Николай Ельцин с семьёй, как сын кулака, переселён ещё в какой-то район, и тоже здесь, на Урале. Не помню кто куда. Но суть в том, что относительно недалеко. Это про то, как выселяли чёрти куда. А главное вот что. Уже через два года сын репрессированного кулака становится бригадиром. Уже расходится с представлением о жутких тридцатых. Потом его хватают на чём-то горячем и осуждают... А! Вспомнил. Антисоветская агитация. И что же происходит? Ярый антисоветчик получает бригаду и работает на прокладке канала. То ли Волга-Дон, то ли Москва-Волга. Тогда их много строили. Точно не Беломор. И опа выходит досрочно. Поселяется у нас в Березниках. Или это позже? Ну, не суть. Живёт прилично, в каменном доме. Повторю: антисоветчик, сын кулака. Переходим к самому Б.Н. Внук кулака, сын зэка спокойно продвигается по партийной линии, получает высшее образование. И, в конце концов, становится главой государства. Прямая иллюстрация слов Сталина, что «дети за отцов не отвечают». Нормальная история?
Но ведь репрессии были? И жертвы были. Ира уже говорила с сомнением, но всё так же твёрдо.
Всё было. Но что именно «было»? Что, по-твоему, «репрессия»?
Ну, расстрел. Или зона.
В том числе, но не обязательно. Репрессия это ограничение в правах. Одна из мер просто переселение. Про Ельциных я уже сказал. Кстати, в это же время десятки тысяч комсомольцев на добровольных началах отправлялись туда же строить заводы, дороги, пахать целину и прочие подвиги. Зачастую репрессированные жили лучше добровольцев. Репрессированным обязаны были выделять жильё, а добровольцы пёрли без согласований. Жили в палатках. Всё на энтузиазме.
Снова смочил захрипевшее горло.
А ещё в эти же списки репрессированных попадают такие категории, как запрет на посещение крупных городов. До революции, кстати, аналогичный запрет имелся. Тут коммунисты не оригинальны. То есть, подсчитывая статистику, эти горе-счетоводы откровенно мухлюют. Ставят полную цифру репрессий, рассчитывая на психологию. Люди ведь связывают это жуткое слово только с расстрелами и лагерями. И вторая махинация складывают число заключённых по лагерям за каждый год. То есть, человек сидит десять лет его десять раз посчитают. Ну, и в довесок. То, что никогда не услышишь от антисоветчиков. Это статистика сидящих в так называемых «цивилизованных» странах. А там цифры примерно одной категории.
Он допил очередную кружку компота и резко поднялся:
Чур, я первый! Мальчики быстрее писают.
И усвистал. Девушки переглянулись: им тоже резко захотелось. Сорвались. Ира, как худенькая, проскользнула и даже почти успела раньше мужа.
***
Пока переминались у туалета, ожидая друг друга молчали. Уже вернувшись, Михаил подвёл итог:
Разбередили вы меня. Ещё в Перестройку мне казались неправильными все эти цифры. Но более-менее
адекватные факты я нашёл недавно. Да и анализировать смог только в зрелые годы.
Он повернулся к девушке и взял за руку, пытаясь передать нежность.
Ирочка, мне искренне жаль, что твоей семье пришлось такое пережить. Веришь?
Та неуверенно кивнула.
Ты стала близким мне человеком. Твои переживания становятся моими. Но и дурацкая тяга к логике и правде... От неё ведь не избавишься. Простишь?
Теперь Ирина задумалась надолго:
Давай, я позже скажу. Ты сейчас всё перевернул у меня в голове. Особенно про количество репрессированных. И почему я раньше не задумывалась про такой косяк. А сколько было реально? Ты помнишь цифры?
Вроде, около четырёх миллионов.
Ну, да. Тоже многовато. Но не сорок и не сто пятьдесят. Короче. Мне подумать надо. Я с краю лягу.
Она замолчала, понимая, что сморозила она и так с краю лежит.
То есть, пусть Оля посередине ляжет. Ты с одного края, а я с другого.
О'кей. Хотя, после такого серьёзного разговора, я бы приставать не стал.
Да ты одним присутствием сбиваешь меня с мыслей. Оля, ты согласна?
Что с мыслей сбивает?
И это тоже. Согласна, чтобы ты легла между нами?
Согласна. Куда ж вас, таких политиков, деть?
Встала, прибирая на столе.
Сейчас бы развеяться. А то какое-то настроение муторное. Но и веселиться не тянет.
Михаил не понял:
Так ведь противоположность грусти веселье.
Да не грустное настроение, а муторное. Будто блевать тянет.
Это понятно, беременная же.
Сапегин, не нервируй меня!
Она снова присела, сложила голову на кулаки. Подкинулась:
Вот, поняла погрустить надо... Спой, что ли.
О чём?
О грустном, конечно.
Мужчина задумался.
Есть одна. Грустная, но боевая, призывающая к борьбе. И в тему нашей экспедиции.
Он подпёр голову и тихо, почти неслышно, начал:
Споёмте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдём в предрассветный туман
Споёмте, друзья, пусть нам подпоёт,
Седой боевой капитан.
И уже громче:
Прощай, любимый город!
Уходим завтра в море.
И ранней порой мелькнет за кормой
Знакомый платок голубой.
Вся эта нервотрёпка с политическими разговорами, странное состояние после отповеди всё рвалось наружу со словами песни. Он незаметно вытер набежавшую слезу.