Эрона, утихомирь эту психованную! Рявкает Сеймур. А то я и правда её убью.
Я вся сосредоточена на своём обидчике, пытаюсь дотянуться до уха, готова кусать, царапаться, убивать. Отчаяние рвёт мне жилы, выворачивает наизнанку.
Реальность распадается на части. Я даже не понимаю, как рот и нос оказываются забиты едко пахнущей тканью. Делаю глубокий вдох
Если надо, ты будешь мне пятки лизать, и не только.
Голос Сеймура исчезает в тумане.
30. Где же выход?
Чей-то шамкающий голос, будто поплавок с поклёвкой, то всплывает на поверхность, то проваливается в толщу ваты.
Открываю глаза, моргаю, чтобы прогнать муть. Вокруг полумрак, наверное уже ночь. Или вечер?
Поднимайся!
С трудом сажусь на кровати, тело отзывается ноющей болью.
Не придуривайся. После ведьминой травы ещё никто не умирал. Недовольное шепелявое ворчание.
Повожу гудящей головой влево и вправо, разминаю затёкшую шею.
Не знаю, кто не умирал после ведьминой травы, но я готова это сделать. Прямо сейчас.
Что произошло? Включите свет! Бормочу еле слышно.
Сознание рассыпается, и отказывается складывать паззлы происходящего в единую картину. Перед глазами мелькают русалки, удивлённые глаза Эдгара, крики гостей за столом, шёпот в коридорах, чешуйчатые отростки, за которые я цепляюсь до ломоты в пальцах
Наконец, перестала придуриваться!
Приходится повернуться всем телом на звук дребезжащего старческого голоса. Шея пока отказывается слушаться.
Глухой бубнёж, чирканье и я щурюсь на яркий свет светильника. Вытираю пальцами заслезившиеся глаза.
Сильно зажмурившись вновь распахиваю ресницы, пару секунд смотрю на зловещую фигуру в капюшоне, тускло мерцающую бронзовую клюку. Капюшон с тихим шорохом ползёт вниз, открывая мне морщинистое лицо, седые пучки волос и безобразную щель беззубого рта.
Воспоминания обрушивается на меня пыльным мешком. Я пленница свихнувшегося Сеймура! А эта толстая старая ведьма мой надсмотрщик.
В отчаянии потираю лоб. Надо же так вляпаться.
Только старуха, кажется, не намерена ждать, пока я окончательно приду в себя. Грозно шамкает:
Давай ешь
С трудом нагнувшись, ставит миску на пол. Как собаке.
Разгибается и смотрит на меня с едкой ухмылкой, ожидая, что я брошусь и начну лакать из миски.
Только я не двигаюсь с места:
Вы специально это делаете? Зачем?
Она даже ухом не ведёт. Пухлые пальчики в нетерпении выстукивают дробь по набалдашнику клюки. Ждёт, когда я от голода наброшусь на еду.
Какая милая бабушка, прямо одуванчик!
Мелко трясу головой, чтобы прогнать головокружение. Ей тоже нравится издеваться надо мной? Или это приказ её хозяина?
Я вам ничего не сделала, говорю громко.
Женщина всё также сверлит меня взглядом.
В камере одуряюще пахнет едой. Не деликатесами, просто чем-то съедобным и
горячим. Жадно веду носом.
Какая же ты гадкая! Сиплю, вставая с кровати и поднимая тарелку. Ладно, твоя взяла. Чтоб тебе внуки так еду приносили!
Ведьма даже ухом не ведет.
Жестяная посуда приятно греет пальцы. С трудом удерживаюсь, чтобы не наброситься на пищу.
Ты будешь мне пятки лизать
Ну уж нет! Не дождёшься!
С трудом поднимаю голову над миской.
Дай ложку? Тяну руку к своей надсмотрщице.
Она никак не реагирует. Замерла, как изваяние. Только глазки маленькие и колючие следят за каждым моим движением.
Ложку дай! повторяю так громко, что, наверное, услышала даже охрана за стеной. Дай! Я не буду так есть!
Ухмыляется.
Кажется, поняла.
Из недр черной хламиды достаёт деревянную ложку, бросает её в меня. Я ловлю её на лету погружаю в тарелку. Жую что-то похожее на пюре. Даже эта скромная пища кажется мне манной небесной.
Пюре исчезает за считанные секунды. Облизав ложку, протягиваю тарелку.
Спасибо большое. Можно еще?
Пухлая лапка тянется за миской, и я доверчиво подползаю на край кровати, чтобы пожилой женщине было удобнее. Только моя тарелка тут же исчезает в черных складках.
Не поняла, это всё? С подозрением кошусь на внушительную фигуру старой ведьмы. Вдруг она передумает.
Можно добавки? Вежливо прошу.
Ложку верни, хватит с тебя.
Ничего себе, вот так воспитание! Хмыкнув, прячу ложку в корсаж. Это больно и неудобно, черенок достаёт мне почти до пупка, но я рада терпеть неудобства, если это злит моих врагов.
Верну, когда съем вторую порцию. Щурю глаза и жестами показываю бабке, что готова использовать ложку по назначению.
Раздери тебя тролли, вредная девчонка! бурчит старуха и подходит ближе. Но я благоразумно отползаю на другой край кровати.
Спасибо, и тебе того же. А перед этим пусть запихают тебе в нос ведьминой травы или чем ты меня потчевала?
Старуха пару секунд смотрит на свою клюку, видимо раздумывая, стоит ли пытаться меня ей достать. Но решает не связываться.
И правильно! Я уже мысленно представила, как выдерну клюку из её рук и с удовольствием отвешу пару ударов под упитанный зад. Меня учили, что нельзя обижать пожилых людей, но никто не говорил мне, что эти правила распространяются на ведьм.
Старуха какое-то время раздумывает, видимо не зная, стоит ли оставить мне чахлый деревянный трофей или настоять на своём. Наконец, трижды плюёт в мою сторону и направляется к двери.