Я молчу, пряча взгляд, чтобы она не углядела блестевшие там слёзы. Розовые надежды лопаются, как мыльные пузыри.
Это ключ от библиотеки. Эдгар передаёт его, чтобы я сама могла туда ходить в любое время, не пересекаясь с ним лично.
Это как раз то, чего я хотела! Я должна быть счастлива, и прыгать на соломенной кровати до потолка! Почему тогда душу захлёстывает волна горечи и боли?
Единорог быстро действует. Приходи помочь, лишние руки не помешают.
Наяна исчезает, не обращая внимания на моё печальное лицо.
21. Поднос, нога и танцы
Только душу единорог не лечит, увы. А мне больно, очень.
Мне стыдно признаваться самой себе в этом, но мое возвращение в мир бодрых и живых оказывается вовсе не таким прекрасным, как хотелось бы. Потому что с Эдгаром мы больше не увидимся. Незачем!
Глаза жжёт от подступающих слёз, но я убеждаю себя, что всё к лучшему. Мне будет куда легче жить без давящего тяжёлого взгляда, сильной протянутой руки, красиво очерченных бровей
Чтобы не раскисать, иду на кухню за водой. Нужно смыть липкий пот вместе с остатками болезни.
Как говорит Наяна: «Слава Мерлиновым штанам», моя келья уровня люкс предусматривает индивидуальный помыв.
Прислуга носится, как тараканы. На меня, только что поднявшуюся с постели лентяйку, смотрят с завистливым негодованием, пара человек рискует спросить о чём-то, но я только рукой машу в ответ. Мол, потом
Натаскав воды из кухни, мою голову в своём фирменном тазу остатками золы, оставленной Наяной. Тщательно расчесываю свалявшиеся волосы.
Только тоска не отпускает. Тяжело вздохнув, убираю вымытые волосы под чепчик и иду обратно. Работа лучше всего отвлекает от грустных мыслей. Сейчас я готова чистить хлев, полоть сорняки. Всё, что угодно!
Но события развиваются совсем не так, как я планирую. Выходящая из-за поворота галереи Ордана, чуть не сбивает меня тяжёлым подносом.
Очухалась, слава Мерлину! Быстро окинув меня взглядом одобрительно кивает. Пойдёт. Чепец чистый, сама, как картинка.
И ни слова не говоря, передаёт мне поднос и бежит обратно на кухню.
Охнув,
принимаю эстафету. Другого выбора у меня нет. Блюдо весит килограмм десять, не меньше. Нести его на вытянутых руках очень тяжело.
Рассматриваю покрытую корочкой часть ноги какого-то животного. Кажется, голяшка. Надеюсь, что это не единорог, поднявший меня с кровати. Было бы жаль.
Что с этим делать?
В зал неси! Ордана лишь машет рукой и по галерее разносится бодрый топот её башмаков.
Стою с жареной ногой и просто не знаю, что мне делать. Прислуживать на пиру этого ещё не хватало!
С другой стороны, ну выкину я эту жареную конечность или сама съем, вдруг Ордане влетит? Я же не знаю, ведется ли здесь учёт продуктов.
Тяжело вздохнув тащусь к парадной лестнице. Где зал для приёмов, я уже знаю, изучила замок, пока искала библиотеку.
Я поставлю на край стола и сразу сбегу Шепчу, сжимая поднос. Жаркое пахнет необыкновенно и, судя по аромату, вряд ли это волшебное вонючее животное. Скорее прозаическая говядина или свинина.
Желудок тут же отзывается жалобным бурчанием. Я же не ела ничего уже несколько дней. Вода и целебное пойло не в счёт.
Сейчас только поставлю на стол, и на кухню. Перекушу наскоро, и в теплицу или коровник.
Гипнотизируя взглядом поджаристую корочку, которая так и просит отщипнуть кусочек, выпятив зад, толкаю дверь и вваливаюсь в зал.
Вокруг гомон, шум, играет скрипичное трио. Поворачиваюсь
За моей спиной гулко бухает дверь.
И я застываю с проклятой жареной ногой на подносе, потому что взгляды всех присутствующих направлены на меня.
Скрипка, фальшивя, ползёт куда-то в верхний регистр, а потом воцаряется мёртвая тишина.
Не понял! Икнув, произносит седой мужчина с кубком.
Что не так? В недоумении оглядываю себя. Такие взгляды я видела только единожды, когда зашла в автобус в бахилах, забыв их снять после фойе бассейна.
Чепец чистый, фартук выстиран, даже голова помыта.
На всякий случай, приседаю в реверансе. Это сделать очень сложно, учитывая вес голяшки, но я очень стараюсь.
По залу пролетают тихие шепотки и смешки.
Рискую поднять голову и, как загнанный в ловушку заяц, оглядываюсь по сторонам.
Передо мной огромные столы, выстроенные буквой П, плотно забитые людьми.
Только мужчинами!
Перед центральным столом в немом изумлении замерли пять женщин, на которых из одежды только полупрозрачные набедренные повязки.
Пульс учащается, заставляя кровь звенеть в ушах. За спинами танцовщиц я с трудом разглядываю белое пятно камзол Эдгара.
Крепко зажмурившись, вновь распахиваю глаза, чтобы прогнать остатки пелены.
Вглядываюсь внимательнее, и поднос со свиной или чей-там голяжкой с грохотом летит вниз, вызывая ещё больше недоумения у собравшейся публики.
Эдгар смотрит на меня, привстав в изумлении. Черные локоны разметались по золотым эполетам. А к его стулу прижимается смуглым бедром одна из танцовщиц. Её обнаженная грудь, размером с мою голову, гневно подрагивает. И по лицу вижу, что сейчас она завизжит!
Ещё громче, чем стук моего сердца, звучит финальный аккорд от моего бурчащего желудка.
Милый сюрприз, вдруг произносит сидящий неподалёку от Эдгара мужчина в чёрном костюме. Удивил нас хозяин. Ну так что, станцуешь?