Мама смотрит на меня с выражением «это утешение или мне пора волноваться ещё больше?».
Нико не поймаит и Дена, он сщас у Атёма в штанах, добавляю я, вспоминая про паучка. Кстати-и, мам, нано ево заблать!
В принципе в раздевалке я уже мог бы забрать Дена у Артема, но не стал рисковать. Вдруг бы Ильина нашла повод провести осмотр моей одежды. Вот бы было попадалово. Сейчас княжна ищет галлюциноген в остатках шашки, а всё дело-то в «Лупе» и Дене.
Мама устало качает головой, массируя пальцами висок.
Час от часа не легче
Почему она волнуется? Всё же сработало. Система разрушена. Я гордо расправляю плечи:
Я не папался!
Мама явно не обрадовалась:
Что значит, «не попался»? Не о том ты думаешь, Слава. Ты зачем это вообще устроил?
Ах, точно. Мама же не знает про систему и ее козни. Ну, да с ее стороны я выгляжу мелковозрастным вандалом и хулиганом.
Сядик обижяял Ксюню.
Мама моргает. Один раз. Второй.
Что?
Поворачиваюсь к Ксюне, требовательно киваю, ожидая подтверждения.
Ксю, плавда же?
Ксюня тут же утвердительно кивает, её пухленькие губы поджимаются в обиженную складочку, а щёчки слегка раздуваются от негодования:
Плавда! Сааадик плохой!
Мама резко меняется в лице. Её взгляд темнеет, во всём облике появляется угрожающая собранность.
В смысле, обижал? Что случилось?
Ох, мама закипела. Я хотел избежать жалоб. Но уже можно Система уже получила нокаут, а в глазах родной мамы никак не хочется выглядеть плохишом. Даже Безумный Генерал.
Нас зделяли «исплавляшками, а Катю Илину и Дюниса Милонова 'лучиками». Но нечесдно. Им дяли лёгкие тести, а нам сложные, обстоятельно разъясняю.
Ксюня кивает, топает ножкой и шлёпает маленькими ладошками по своим коленкам, прикрытым платьицем, выражая максимальное негодование:
Дааа! Нам даяли оооочень сложные тести! Мы их люлююююяе решяли, чем «ляботяшки»! А у «ляботяшок» они ваще лёгкие! Но мы всё рамно были «исплавляшками»! У-а-а-а!!
И Ксюня разрыдалась, не выдержав, и бросилась к маме, вцепившись в неё ручонками. А я застыл. Даже не подозревал, какой стресс это было для подруги. Хотя должен был догадаться. Ксюня не переселенец с запасом выдержки и памятью взрослого. Она просто маленький ребёнок.
Мама тут же подхватывает её на руки, прижимает к себе, утешающе гладит по волосам. Но в глазах княгини уже плещется огонь.
И почему мне не рассказали? Слава?
А зашэм? искренне не понимаю.
Ну, правда, зачем? Я ведь мужчина! Я должен сам решать свои пяоблемытьфу ты, проблемы! Это мама должна мне рассказывать, а я её защищать!
Мама грозно выдыхает:
Затем, чтобы я разнесла этот садик к чертям она резко замолкает, осекается, а потом, поморщившись, поправляется: Чтобы я поговорила с директором и решила эту проблему.
Мама растерянно замолкает, смотрит на меня, продолжая машинально поглаживать Ксюню по спине. Потом медленно качает головой, и на лице у неё странная каша из эмоций: то ли досада, то ли недоумение а где-то в глубине, кажется, даже что-то похожее на гордость.
Понятно протягивает она наконец.
Ксюня быстро успокаивается, уткнувшись носом в маму. А я тем временем болтаю ногами в детском кресле, размеренно покачиваясь.
Ну да, наш садик это действительно школа жизни. Где еще тебе дадут возможность потренироваться в подрывной деятельности?
Я не зол на княжну Ильину. Даже благодарен. Вот честно. Она пробудила во мне азарт, дала повод развиваться в разрушении системы. Ну а что? Всё-таки враг лёгкого уровня, мини-босс. Садик не может реально навредить моей жизни, зато дал стимул качаться в Разрушении.
Ильина мне здорово помогла, но радоваться рано она ещё не
добита. А загнанная в угол змея может и ужалить. Уже потрёпана, но не до конца.
По дороге домой я, поразмыслив, попросил маму позвонить семье Артёма и договориться, чтобы они вернули «игрушку»-Дена.
Артём взял его с собой, так что в курсе, что «игрушка» кодовое слово. Не дурак. Поэтому сразу сказал, что да, отдаст.
Мама кивнула и сказала, что дружинники из усадьбы уже выехали к дому Артёма. Она тоже не хочет спалить Дена всё-таки это эхозверь Разрушения, мой. Если Дена засветим, дальше и до моей настоящей Атрибутики докопаются. А это уже начнется совсем другая история
Глава 4
Когда княгиня с детьми наконец приезжает в усадьбу, Ирина Дмитриевна первым делом направляется в лабораторию. Хочется запереться там, уйти с головой в работу, отвлечься от навязчивых мыслей о том, как её детей унижали. Руки сами тянутся к телефону позвонить Ильиной, вылить всё, до последней капли. Каждое слово с нажимом, с солью, в таких красках, чтобы надолго запомнила.
Но это было бы опрометчиво. И бесполезно.
Методика воспитания «Юных нобилей» утверждается Попечительским советом, в котором сидят не последние дворяне. Система выстроена годами, крепкая, как броня, лбом её не пробить и наскоком не свалить.
Да и Ильиной и так достанется после сегодняшнего инцидента. А уж Ирина Дмитриевна проследит, чтобы досталось по полной. Её сын нанёс удар и княгиня добьется, чтобы он пришёлся точно в цель и не прошёл бесследно.
Ирина Дмитриевна.
Она оборачивается. К ней подходит Матвей, улыбающийся в бороду.