- Как - не угадала? - сердито поджала губы уткоженщина. - Что значит - "не угадала"? А что это, по-твоему?
- А балалайка, милая, балалайка. Из дерева лесного деланная, играешь в нее - будто плачет, а народ пляшет.
- А-а... Хм. И верно. Балалайка. Подходит. Кхм. Ну, ладно. Дальше давай, дед. Да только полегче, полегче выбирай! А то ить нырну часом.
- Да ведь как скажешь, пава-величава, - поклонился дед и продолжил: - Синенька, маленька, по городу скачет, всех людей красит.
Лицо у Матрены вытянулось.
- Маленькая девочка-хулиганка сама упала в краску и теперь всех тоже пачкает?
- А нет, пава. Не угадала, - заухмылялся дед. - Это иголка стальная, всех одевает-украшает.
- Хм. А ну, еще загадай!
- Висит груша, нельзя скушать.
- Тетя Груша повесилась?
- Светильник под потолком!
- Ах, чтоб тебя!.. А ну, еще!
- Ладно. Вот такую теперь загадку, красавица, отгани. Пришли воры, хозяев украли, а дом в окошки ушел. Ты это сама, поди, бессчетное множество раз видала, сразу скажешь,
легкая загадка.
- Да? - возмущенно изумилась Матрена. - Да врешь ты все, старик! Да рази ж такое возможно, чтобы воры хозяев крали! Ну, а дом - что я, думаешь, дома не видела? Как дом может уйти в окошки? Что ты несешь такое? Так и скажи, что быть такого не могет!
- А вот и могет! А вот и могет! - Зимарь только что не хихикал. - Сдаешься, али как?
- Сдаюсь, - многозначительно прищурилось дивовище. - Нут-ка, говори свою отгадку, ежели такая есть.
- Да как ей не быть, пава, - взмахнул руками старичок. - Это же пришли рыбаки, рыбу из сетей вытащили, а вода в ячейки вытекла.
- Как, и все?!.. - неизвестно, что у уткоженщины открылось шире - рот или глаза. - И верно ведь... Ай, да старик! Ай, да затейник! А ну, еще загадай!
- Да легко! - Зимарь вошел в азарт. - Четыре четырки, две растопырки, третий - вертун.
- С... сдаюсь!
- Корова!
- А еще! - тут не на шутку разохотилась и Матрена.
- Стоит копна посреди двора, спереди вилы, сзади метла!
- Сдаюсь!
- Корова!
- Еще!
- Стоит сноха, ноги развела, всех кормит, сама не ест.
- Корова?
- Соха!
- Еще!
- Скоро ест, мелко жует, сама не глотает, и другим не дает!
- Соха?
- Пила! Шла свинья сквозь быка по железному следку, хвост смолевой!
- Н-не знаю!
- Иголкой сапоги тачают!
- Еще!
- На ямке, ямке, сто ямок с приямком!
- Еще!
- Наперсток! А нут-ко, эту загадку отгани! Пошел я по тух-тухту, взял с собой тав-тавту, нашел на храп-тахту; кабы да не тав-тавта, съела б меня храп-тахта!
- Ну, ты даешь, старик! Это даже не выговорить!
- Пошел я по лошадь, взял с собой собаку, нашел на медведицу, пава!..
- А ну, еще давай!
Расслабившись на покрытой жесткими перьями, без устали под ними двигающейся спине дивовища, Иван и Агафон с улыбками наблюдали за дуэтом Матрены и Зимаря.
За кормой их вошедшего в раж игромании судна пенился белый след от мощных утиных лап, а на противоположном берегу, который становился все ближе и четче с каждой минутой, уже ясно просматривались невысокие горы, покрытые полураздетым лесом, прибрежные в ржавой листве кусты, следы на песке и дымки среди деревьев - совсем недалеко от берега. Значит, Матрена не обманула, и там действительно живут люди, у которых можно будет привести себя в порядок, купить коней, теплую одежду и припасы, спросить дорогу и оставить деда Зимаря. Может, найдутся у него там родственники, или хотя бы вспомнит его кто-нибудь. Да если даже и нет - не тащить же старика с собой, пока его кто-нибудь не признает.
Или не убьет.
А тем временем загадочный поединок, уже давно перешедший в добивание безоговорочно поверженного противника, был в самом разгаре.
- ...Сидит баба на юру, ноги свесила в реку!
- Сдаюсь!
- Мельница!
- Дальше!
- Пять братьев в одном доме прижались!
- Сдаюсь!
- Рукавичка!
- Дальше!
- Живой мертвого бьет, мертвый во всю голову ревет!
Пауза.
И, тут же, с радостью неописуемой:
- А-а-а-а!!! Наконец-то!!! Это я знаю!!! Это сержант умруна своего бьет! Ну, старикан, держись - купаться будем!
И, не вступая более в переговоры, Матрена нырнула.
- Ох-х-х-х!!!..
- Тьф-фу-у-у-у!..
- Ах, ты!!!..
Все трое вынырнули из обжигающе-холодной осенней воды и заотфыркивались.
- Я... плавать... не... умею... - прохрипел царевич, пытаясь опереться о воду, чтобы приподняться над поверхностью.
- И я... тоже... - поддержал его чародей, хватая воздух ртом целыми кусками и отчаянно колотя одной рукой по воде. Мешка своего он из второй руки не выпускал даже сейчас.
- Ну, так на ноги встаньте, - посоветовал им Зимарь. - Здесь, кажись, мелко.
- Да?
Даже не сапог - коленка Иванушки тут же, как в подтверждение слов старика, наткнулась на каменистое дно, порвав штанину и посадив синяк.
- Ай!.. Уй!.. Точно, - нашел дно и Агафон. - Вот гадская утка - что на нее напало! Что ж это ты так промахнулся-то, дед, а? Что ты ей такое загадал, что даже она догадалась?
- Что-то про умрунов? - наморщил лоб под облепившими его ледяными волосами Иван.
- Да про каких умрунов, что вы городите, сынки? - возмутился дед. - Про колокол я загадал - "Живой мертвого бьет, мертвый во всю голову ревет". Колокол это. Какие еще умруны, что это вообще такое, я вас спрашиваю?