Шурочка улыбнулась.
Взяли журнал режимов, испещренный пометками.
Прямо какой-то санскрит, буркнул Петр, сирус-папирус.
Ничего, шмыгнула носиком Вилька. Постигайте для общего развития!
Тю-тю, сказал Петр, радуясь возможности отвлечься, ты, Виль, с язычком!
У меня еще тысяча достоинств, добавила Вилька, но тебе их трудно увидеть. Понял, санскрит?
Юрий удивленно взглянул на нее. Петр разулыбался.
И нечего удивляться, заметила Шурочка, у нее же два курса института. Учится и работает.
Так. Голос Петра зазвучал с почти братской снисходительностью. Как говорится, связь с жизнью. Это хорошо. Я от мамки ушла, я от папки ушла
А я из детдома, уточнила Вилька, насупясь, и, собрав в корзинку использованные ампулы, пошла в цех важно, как петушок. Из-под длинного халата выглядывали узкие брючки и туфли на гвоздиках.
Шурочка выглядела усталой, потянулась на вертушке.
Умираю, есть хочу, не доберусь домой.
Могу угостить кефиром, сказал Юрий, а про себя подумал: вот случай поговорить о том, что его давно интересовало. Разговор ее с Семеном тогда, в конторке, не давал ему покоя. Зайдем в буфет?
Пожалуй.
В буфете было пусто, шумел вентилятор. У холодильника дремала усатая буфетчица. Шурочка помешивала в стакане кефир, отчужденно молчала. Он тяготился, не зная, с чего начать, как подступиться, стойко допивал вторую бутылку больше не лезло. Под конец не выдержал, спросил, прерывая молчание:
Так что это за «шапка из тетрахлорида», помнишь?.. Если не секрет?
М-м? очнулась она, но от него не укрылась легкая тень недовольства, скользнувшая под приспущенными ресницами. Кажется, впервые он видел так близко ее лицо с узким, чуть вздернутым носом, дымчатые, раскосо приподнятые глаза. «Ничего особенного, не такая уж она и красивая, подумал он с некоторым даже облегчением, все, как у всех, обычно».
Шурочка натянуто улыбнулась:
Так вот ты зачем меня приглашал А я думала любезность.
Почему совсем нет, то есть Он вконец запутался, не желая поддаваться исходившему от нее лукавству. Так в чем все-таки дело?
В шляпе, сказала она, на окислениях я зубы съела, еще в дипломный год. Тогда, с Андреем, ты попал в точку. Окислять нужно сам кремний, а не высаживать на него окись из тетрахлорида. Иначе рыхлая структура, примеси Кое-что даже рассчитала. И супруг мой дражайший подключился, развил. У него на это нюх. Вдруг умолкла, пытливо, исподлобья взглянув на собеседника. Вот так, взялся за гуж, а отстоять не смог. Для этого по крайней мере нужно иметь характер! с неожиданной резкостью закончила она и тотчас сникла, будто потухла. Так и осталось в набросках.
Профессор отверг?
Тема-то новая, только в план включили, три года в запасе. В общем не поддержал.
Несмотря на ваши хорошие дружеские отношения?
При чем тут отношения?
Да просто, к слову пришлось. Не подумал.
А надо думать
Извини. Впервые назвал ее на «ты», но Шурочка словно и не заметила.
Не так все просто, как кажется. А дружба порой уступает более трезвым соображениям.
Последнего он не понял, но уточнять не стал. Лишь заметил не без упрека:
Проще всего было поделиться с нами, как только приехала. Рассказать
Зачем? Я не любительница детских сказок.
Но ведь сама же говорила
Сама не сама, хватит! Вилами на воде
А спокойней нельзя?
Он почувствовал, что привычно заводится, и постарался отыграть назад:
Может быть, я чего-то недопонимаю.
Конечно. А мне вообще наплевать.
Я считал тебя более
Серьезной? Я давала для этого повод?
Во всяком случае, принципиальной.
Ну, ладно, вздохнула она, не будет об этом, что это мы с тобой всегда на повышенных тонах?
Буфетчица открыла глаза, спросила басом:
Еще кефирчику, детки? и снова прилегла на прилавок.
А знаешь, я тебе завидую, задумчиво произнесла Шура, отломив от булочки, все-то тебя волнует.
Но что-то и тебя в жизни волнует?
Старость, сказала она, постукивая
ложечкой о зубы, некрологи, например, кончины. Улыбочка, не сходившая с ее лица, как-то не вязалась с траурностью слов, и это действовало на нервы. Похоже, что она его разыгрывала, игра в кошки-мышки. А что ты, собственно, морщишься? Почему нас должны трогать всякие пустяки, а то, что неизбежно, нет?
«Неизбе-ежно», передразнил он ее. Охи-вздохи, душевная узость, в лучшем случае притворство. Отсюда и жизнь завей веревочкой.
А что, по-твоему, широта? Уткнуться в работу? В этом тоже своя ограниченность. Да еще сознательная. Совсем скучно.
Тогда влюбись. Радуй людей, расти ребенка. Это же естественно, как земная тяга. Никуда не денешься.
Любо-овь Пришла и ушла.
Ну и пусть. А дело-то есть, любимое дело.
Ну, сделаю, а потом?
А там опять
Двадцать пять, вышел зайчик погулять. Вдруг охотник
Сколько тебе лет?
Шура заторопилась, глянув на часы.
Ой-ой, засиделась Пора домой.
Пожалуйста, твердо попросил он, еще минутку.
Она удивленно присела.
А что, если зайцам по охотнику ударить? Вспомните поподробнее о своем предложении, и мы попытаемся. Ей-богу, а? Использовать для этого диффузионную печь? Там температура тысяча сто позволяет! Во всяком случае, попытка