Это было похоже на запоздалые сожаления. Вот чепуха! Он не собирался
состязаться с Семеном.
Удача
Неделю пробившись над конструкцией транзисторного корпуса, Петр с Надькиным придумали герметичную крышку. Семен, глянув на чертеж, прошептал:
Гений!
А вот с сердцем транзистора, тончайшим сплавом, образующимся в таинствах высоких температур, по-прежнему было худо. Собственно, никто не знал, почему выход годных образцов застыл на мертвой точке. Где причина? Основным звеном процесса и об этом каждый знал была печь, где в потоке газов покрывались окислом пластинки полупроводника. Какова она, эта защитная пленка, насколько прочна ее структура, не порочен ли, наконец, сам метод окисления? Об этом стоило подумать.
Семена, по-видимому, срывы тревожили не меньше, чем других, но он держался этаким молодцом, строго придерживался институтской технологии и в поддержке профессора, казалось, черпал запасы душевного здоровья.
Пожалуй, самым спокойным человеком была «начальница печи» Шурочка. А уж кому, как не ей, следовало волноваться!
В полдень, когда была заложена новая партия кассет, он попросил ее не отлучаться, а сам решил заглянуть к Любе, поделиться соображениями насчет печи авось что-нибудь посоветует. У Любы острый ум, поговорить с ней нелишне, в этом он не раз убеждался.
В конторке он застал Андрея, обычно приезжавшего из Москвы на субботу и воскресенье. Сегодня только пятница, как видно, у литераторов со временем полегче
Вот явился мой богоданный, красно солнышко, прямо с поезда. Присаживайся, Юр.
И по тому, как просияла Люба, взглянув на мужа, Юрий понял, что не так уж у них плохо, как казалось во время редких его посещений, когда оба супруга вроде бы ни с того ни с сего начинали дерзить друг дружке, не стесняясь его присутствия.
Любу отвлек телефон. Выслушав чей-то частивший тенор, она бросила трубку и уже в дверях сделала Андрею ручкой.
Потерпи, я ненадолго, опять затор
Оставшись одни, некоторое время сидели молча. Андрей закурил, мельком взглянув на выцветший плакатик над столом: «Не курите, даже если вам разрешают!» собственноручное художество Любы. Юрий украдкой посматривал на бывшего своего командира, в который раз удивляясь тому, как он сдал, постарел. Будто впервые увиделись после памятной той зимы в Полесье, где пути-дороги их разошлись: Юрий с бандитским осколком в плече попал в госпиталь, Андрей подался в рейд по следам Ковпака очищать леса от бандитов Никак не мог привыкнуть к седым вискам, худому, будто усохшему от ветров и солнца, лицу с неизменным выражением насмешливой отрешенности.
Что-то мы невеселы, сказал Андрей, развевая ладонью дым. Дела сердечные?
Со «Звездой» мучаемся.
Поглядеть бы.
Юрий воспрянул: хорошо бы подключить Андрея, пусть бы написал, привлек внимание
Давно пора.
Что спешить? Андрей улыбнулся одним ртом. Сюда мчался на электричке, электричка по земле, земля мчится в космосе, а куда неведомо. А наука-то куда движется? Тонны информации, тома разобщенных знаний Скоро разучимся понимать друг друга.
Ничего поймем.
Когда? Познав самих себя? Ну, это венец прогресса, дальше ехать некуда.
Юрий рассмеялся, махнув рукой, мол, пустой спор.
Падавшее в окно солнце золотило потертую кожаную куртку Андрея. Сколько Юрий помнил все одна и та же. Это уже стиль. Должно быть, у него и плаща не было, напрочь равнодушен человек к собственной внешности. И к тому же бессребреник. Это он притащил Юре на новоселье диван-кровать, а ведь сами-то с Любой живут небогато. И то ли эта широта в Андрее, то ли былой авторитет так или иначе, Андрей был, пожалуй, единственным человеком, с которым Юра по старой памяти был сдержан, не давал себе воли, а своеобразный «нигилизм» воспринимал как присущее литератору чудачество спокойно, с какой-то почти родственной теплотой. При этом слегка робел, терялся, и жизнь начинала казаться совсем не такой простой и ясной, как хотелось бы
«Когда-нибудь поймем», прозвучало с наивной убежденностью.
Ну, спасибо, утешил. Андрей пригасил сигарету в спичечном коробке. Видно, зря я загрустил раньше времени.
«Это точно, что загрустил, знать бы почему». А вслух сказал:
У каждого своя убежденность.
Принимаю твою на веру.
Похоже, ему нравилось подтрунивать над бывшим сержантом, но тот лишь улыбался, не поддаваясь на удочку.
Ты-то принимаешь, сказал Юрий. А мы-то пока далеки от цели.
Вот именно, уточнил Андрей. Каждый по-своему прав, и никто ни черта не знает, однако ты сейчас с серьезным видом начнешь объяснять мне про вашу «Звезду»
«Никто ни черта?..
А может, наоборот? Чтобы притязать на крохотную компетентность, надо очень и очень много знать. Гору свернуть».
Не стану. По-моему, запутались мы.
Андрей насупился. Наверное, кое о чем был наслышан, и его волновало все, что так или иначе касалось Любы, отвечавшей за лабораторию.
Пойдем покажешь. Он поднялся.
Прошу. Юрий нехотя уступил ему дорогу и не удержался от подначки: Между прочим, мы выходим с тобой в дверь, а не тычемся в стену. Руки, ноги, глаза, координация движений, гармоничность природы. Изучать ее надо, и долой скепсис!