И тебе здравствовать, красная девица, ответствовал леший. Чай, извела супостата окаянного?
Ольга склонила голову.
Больше он не станет беспокоить ни вас, ни нас.
Все еще человечкой себя считаешь, как погляжу? прищурился леший.
Так по отцу ж она и есть, сказала Ольга.
Ну-да, ну-да, пожевал губами леший и напомнил: Однако и нашего ты рода-племени: соседского.
Потому-то ты и помог мне, дедушка.
Леший крякнул, ухнул по-совиному, засвистел по-соловьиному. Лес ему откликнулся: зазвенел листвой и птичьими трелями, ветвями-сучьями замахал. И ведь не было никакого ветра.
Я с тобой уговорился потому, что змиев сын не только людей данью обложил, но и нас пытался склонить на свою сторону, сказал леший, когда все закончилось. Только ни к чему нам снова с Навью связываться. Мы из нее в стародавние времена ушли, с человеками соседствовать стали и обратно не пойдем ни под кнутом, ни за пряником.
Ольга кивнула. Было ей очень интересно, чего соседи с Кощеем не поделили. Да и с ним ли? Однако выспрашивать не стала: захочет леший, расскажет сам, а коли нет, то и не добиться от него ответа.
Договор исполнен, произнесла она.
Исполнен договор, согласился леший.
Снова лес ожил, подтверждая. Показалось Ольге, будто огромный великан вздохнул прямо у нее над ухом.
Значит, быть по сему, сказал леший. Я же стану исполнять обещанное: тайную тропку отворю и никого чужого пускать не буду. Живи в терему мамки своей столько, сколько захочешь. Все равно долго не придется.
Это еще почему? заломила бровь Ольга.
Так людям без людей нельзя, а ты человечкой себя считаешь, рассмеялся-закаркал леший.
Это мы еще посмотрим, фыркнула Ольга и пошла мимо пня.
Стой! еще пуще зашелся леший хриплым карканьем. Провожу.
Ну проводи, позволила Ольга, на острый камушек наступила, поморщилась. А долго идти?
Недалече и не близко, долго ли-коротко ли, ответил леший и тотчас успокоил: Но я тебя самой короткой тропой поведу, не сумлевайся.
Ольга и не подумала: никто так не знал свой лес, как леший.
А мои спутники? спросила она.
До столицы и дорогу найдут, и дойдут, заметил тот. Не о том ты, красная девица, раздумываешь.
А о чем же стоит?
О том, что благодарность людская слишком часто оборачивается завистью да злобой. Это первые дни радоваться будут и прославлять Ольгу-чаровницу, потому как беда миновала. А потом начнут думать, а еще больше надумывать. Вспомнят про тебя всякое: то, чего было, а еще больше то, чего не было. Решат, не такая ты, как они, а раз не такая, то чужая, им опасная. Да, однажды выручила. Только что с того? Ты ж способна и передумать.
Да с чего бы вдруг?! возмутилась Ольга.
Леший пожал плечами.
Мало ли. Князь, скорее всего, снова к себе бусурман позовет и слушать их станет. Больно хочется ему торговать с Царьградом в обход Киева.
Ясно
Ну так, а чего ты хочешь? удивился леший. Человек! У людей память, как у птички или как у рыбки, коли водяной не врет. Они не мы: слово давши, и обратно забрать могут. А забрав,
навыдумают оправданий с три короба, еще и сами себя обманутыми посчитают.
Ольга нахмурилась.
Не удивляйся, но очень скоро станут кликать тебя ведьмой да колдуньей проклятой и во всем винить: у кого корова сдохла или молоко скисло ты наворожила, с кем хворь приключилась ты наслала. Еще пожалеешь, что по доброй воле в Навь не ушла, предрек леший.
Нечего мне в ней делать, огрызнулась Ольга, хотя сердца в груди снова холодок коснулся. Жуть как интересно было хоть одним глазком подсмотреть, что за вратами делается. Жаль нельзя: могла бы и не вернуться. А тебя леший, коли поклялся служить мне верой и правдой за избавление от ворога, попрошу послать крылатых соглядатаев к дому тятеньки. Пусть следят и за двором, и за ним самим, и за приближенными. Если кто зло задумает, пусть дадут мне знать немедля!
Приказывай! Все исполню! со всем возможным рвением воскликнул леший на весь свой лес, а затем прищурился хитро и поинтересовался: А со змиевым сыном-то что? Не верю я, будто можно легко извести слугу навьего.
Так разве я говорила, будто извела-умертвила его? поинтересовалась Ольга, приподняв бровь. На мгновение на ее лицо наползла тень, но она поморщилась, мотнула головой, убирая волосы на спину, и произнесла, как могла беззаботнее: Я лишь заверила, что вам он более досаждать не посмеет.
Ой ли засомневался леший.
Ты ведь сам сказал, будто слово назад только люди брать горазды, напомнила Ольга.
Так-то оно так но Его нет? И все?
Там, где он есть, сказала Ольга, он никому навредить не сможет.
И оттуда, где он есть, уже не выберется?
Если со мной не случится непоправимого, заверила она.
Понял-понял! закивал леший. Пуще глаза хранить тебя буду. Нет, ну надо ж! Недаром дуб вековечный поделился с тобой одной из веточек.
Поделился очень сильно сказано. Скорее приложил по макушке так, что Ольга чуть сознания не лишилась. В глазах опосля еще долго искры летали. Зато теперь у нее имелся посох. И непростой. Она только никак в толк не могла взять, зачем помогать ей самому Кощею? Ведь Дуб Мокрецкий, во всех мирах существующий, лешим вековечным званный, находился в ведении Царя Нави. Без дозволения Кощея с него и листик не упадет, не то что ветка. Впрочем, подумать об этом можно было и позже. Тем более, уж частокол виден стал, совсем немного до терема осталось.