Ты уверен, что тот парень белый? спросила Натали.
Марвин бросил на нее сердитый взгляд, но Монк вдруг разорался:
О да, он был белый! Он был белый! Это истинная правда.
Расскажи ей про серп.
Монк быстро закивал.
И белый засранец как рванул к ним, а Мухаммед, Тоби и остальные стоят как вкопанные, не врубаются. Тут Мухаммед говорит, мочи гада, и они ломанулись ему навстречу. Без пушек, без нихера, с ножами только. Да и ладно, и так покромсают.
Расскажи ей про серп.
Ага. Глаза Монка расширились так, что, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Я услышал шум и подошел, чтобы посмотреть. Не бежал, ничего такого не делал, понимаешь? Я не думал ни о каких убийствах. Просто решил посмотреть, что у них там происходит. Но этот белый ублюдок, он достал такой серп ну, как в мультиках, знаешь?
Каких мультиках? спросила Натали.
Черт, ну там старуха с черепом и с палкой, а на палке серп. Смерть, в общем Она приходит, чтобы забирать мертвецов.
С косой, что ли? удивленно переспросила Натали. Которой траву косят?
Да, черт, бросил Монк и повернулся к ней. Только этот белый ублюдок скосил Мухаммеда и братишек. И быстро. О черт, как быстро. Но я видел, я прятался там Он указал пальцем на большую мусорную кучу. Я дождался, пока он не ушел, а потом еще очень долго сидел, мне такое дерьмо ни к чему А после, когда рассвело, я пошел рассказать Марвину, понимаешь?
Главарь сложил на груди руки и посмотрел на Натали:
Ну что, с тебя достаточно, малышка?
Уже совсем стемнело. Далеко, в самом конце аллеи, виднелись огни Джермантаун-стрит.
Почти, ответила Натали. И он этот белый ублюдок убил всех?
Монк обхватил себя за плечи, его снова передернуло.
Ты же сама знаешь И не спешил к тому же. Ему, понимаешь, это нравилось.
Они были обезглавлены?
Чего?
Она спрашивает, отрезал ли он им головы, пояснил Марвин. Расскажи ей, Монк.
Да, они были обезглавлены. Он скосил им головы своей косой и потом добил лопатой. И насадил их на стояночные счетчики, знаешь?
О господи, выдохнула Натали. Снежинки падали ей на лицо и таяли на щеках и ресницах.
Это еще не все, продолжал Монк. Смех его стал таким хриплым и прерывистым, что больше походил на сдерживаемые с трудом рыдания. Он еще вырезал им сердца. По-моему, он съел их.
Натали начала пятиться в ужасе, повернулась, чтобы бежать, но, не увидев вокруг ничего, кроме кромешной тьмы и гор кирпичей, замерла.
Марвин взял ее за руку:
Пошли, малышка. Ты пойдешь с нами. Теперь твоя очередь рассказывать. Настало время поговорить серьезно
Глава 22
Вашингтона.
Тари Истен исполнилось сорок два, она была по меньшей мере на двадцать лет старше героини той роли, которую хотела получить в «Торговце рабынями», зато грудь у нее была в порядке. Хэрод поглядывал на нее снизу, пока Тари трудилась над ним, и ему казалось, что он различает бледно-розоватые линии на ее накачанной силиконом груди. Она выглядела настолько упругой, что почти не колыхалась, когда Тари подпрыгивала вверх-вниз, откинув плечи назад и открыв рот, восхитительно разыгрывая страсть. Хэрод не Использовал ее, он просто пользовался ею.
Давай, малыш, давай. Дай мне, дай, задыхаясь, шептала стареющая инженю, которую «Калейдоскоп» в 1963 году называл «новой Элизабет Тейлор». Но она стала всего лишь новой Стеллой Стивенс. Дай мне, дай, повторяла она с каждым выдохом. Дай мне все, малыш.
Тони старался. За последние пятнадцать минут их страсть окончательно превратилась в тяжелый труд. Тари знала все нужные движения и выполняла их не хуже любой другой порнозвезды, с которой когда-либо работал Хэрод. Ее переполняла фантазия, она предвосхищала любое его желание, пытаясь доставить ему удовольствие каждым своим прикосновением, и старалась сосредоточить весь акт на самоотверженном поклонении пенису, которое, как она знала, нравилось любому мужчине. Она была самим совершенством. Но несмотря на все ее старания, Хэроду казалось, что с равным успехом он мог бы трахаться с дуплом в дереве.
Давай, малыш. Сейчас, дай мне все сейчас, задыхалась Тари, продолжая оставаться в образе и подпрыгивая на нем, как ковбойская красотка на механическом быке.
Заткнись, бросил Хэрод и попытался сосредоточиться, чтобы достичь оргазма.
Он закрыл глаза и вспомнил стюардессу, летевшую с ним из Вашингтона две недели назад. Неужели она была последней? Ах да, еще две немки, развлекавшие друг друга в сауне Хотя нет, о Германии он вспоминать не хотел.
Чем больше они старались, тем слабее становилась эрекция у Хэрода. Пот с сосков Тари капал на его грудь. Хэрод вспомнил бесчувственную Марию Чэнь три года назад, ее смуглое обнаженное тело, покрытое потом, маленькие соски, твердеющие от холодной воды, когда он обтирал ее губкой, и капли влаги, поблескивающие на черном треугольнике лона.
Давай, малыш, шептала Тари, чувствуя приближение победного конца и энергично труся, как пони, завидевшая впереди долгожданную конюшню. Отдай мне все, малыш.
И Хэрод отдал. Тари застонала, дернулась и застыла в наигранном экстазе, который явно тянул на премию за лучшее достижение, если бы «Оскаров» давали за оргазмы.