Мы не оставались наедине уже несколько дней с той самой ночи, что я провела в его каюте. Я до сих пор ощущаю призрачные объятия, когда он прижимал меня к себе. Чувствую, как мы дышали в унисон, как его запах пропитал подушки и простыни. Странно ли скучать по человеку, который стоит прямо перед тобой?
Твоя комната на третьем этаже, его голос прерывает мои мысли, и я молча следую за ним вверх на ещё один уровень.
Он указывает на дверь слева:
Комната Эрис.
Затем показывает на дверь в конце коридора, из окна которой открывается вид на задний двор:
Комната Никса.
Он подводит меня к двери справа, выходящей окнами на улицу перед домом, и открывает её, позволяя мне войти.
Это гостевая комната. Она твоя так долго, сколько захочешь.
Вид с третьего этажа захватывает дух. Я вижу всех людей на площади внизу и парк, расположенный по диагонали через улицу. Слева от меня канал, а прямо подо мной кафе, манящее, дразнящее меня стать его постоянной гостьей.
Комната и четверти не составляет от размеров моих покоев в Мидори, но в ней уютно и всё продумано до мелочей. Всё выдержано в той же эстетике, что и остальной дом: чёрная краска, стены из красного кирпича, дерево, мрамор и золотая фурнитура. У кровати красивое кованое изголовье, чёрно-белое постельное бельё, и она достаточно большая, чтобы двое могли спать с комфортом. В углу стоит деревянный комод, а рядом с ним кресло, которое, скорее всего, станет моим новым местом для чтения. Напротив кровати камин с мраморной полкой, как в гостиной. Над ним висит картина с изображением хижины в лесу, с видом на замёрзшее озеро. Узкие окна с белыми занавесками завершают интерьер, и я неожиданно впечатлена вкусом братьев.
Здесь очень красиво, говорю я, поворачиваясь и едва не врезаюсь в грудь Атласа. Я отступаю на шаг, чтобы создать между нами хоть какое-то расстояние. Спасибо.
За что? он наклоняет голову набок, и тёмные волосы падают ему на лицо.
Я неловко пожимаю плечами:
Не знаю. За то, что не бросил меня в подземелье, например. За то, что приютил меня в этом доме который, к слову, потрясающий.
Он выглядит удивлённым от моей благодарности и комплиментов, но что бы ни думал держит это при себе.
Пожалуйста.
У тебя есть горничная или дворецкий?
Почему ты спрашиваешь?
Свежие цветы на обеденном столе, ни одного сорняка в саду, ни пылинки на книжных полках или рояле, я криво усмехаюсь. Вас не было дома довольно долго. Кто-то же должен был всё это поддерживать в порядке.
Наблюдательная, он улыбается, одобрительно кивая. Мы нанимаем уборщиков, они приходят пару раз в неделю, независимо от того, в городе мы или нет. Эрис настаивает, чтобы в доме всегда были свежие цветы, так что Финн выращивает для неё георгины, а уборщики заменяют их, когда приходят.
Мы молча смотрим друг на друга. Как бы я хотела уметь читать его мысли. То, как он на меня смотрит, поджигает моё тело и душу одновременно.
Он кивает в сторону потолка, хотя его глаза всё ещё прикованы ко мне:
Моя комната прямо над твоей. Финна тоже. На этом этаже есть ванная, и ещё одна, побольше, с глубокой ванной на нашем. Можешь пользоваться любой. Я знаю, как ты относишься к своим ваннам.
А пятый этаж? спрашиваю я, припоминая, что при подъезде насчитала пять уровней окон. И, если уж быть честной, мне нужно отвлечь себя от воспоминаний о нашем вечере в горячих источниках «Зулмары».
Атлас усмехается. Заметил ли он мой манёвр или нет не знаю, но он говорит:
Я покажу тебе пятый этаж.
Мы проходим мимо четвёртого этажа, и, хотя мне ужасно хочется узнать, как выглядит спальня Атласа, я сдерживаюсь и не задаю вопрос. Пятый этаж не такой элегантный, как остальные.
Он не достроен и не обставлен. Пространство заливает свет из окон, а белая штора тянется на всю ширину этажа и всё. В остальном, он совершенно непримечателен.
Мы тренируемся здесь, говорит Атлас, опережая мой вопрос. Не всегда есть желание выходить из дома, так что мы практикуемся здесь.
Он указывает на несколько чёрных матов, прислонённых к стене:
Раскладываем их на полу и отрабатываем рукопашный бой. Маты приглушают шум. Эрис ненавидит, когда мы устраиваем потасовки по ночам.
Я тут же представляю, как мы с Атласом практикуемся посреди ночи. Его руки на моём теле, он прижимает меня к полу, а его тени скользят вверх-вниз по моей коже
Я быстро отворачиваюсь, чтобы он не заметил румянец на моих щеках, и указываю на белую штору:
А что там?
Там я практикую своё ремесло, мягко отвечает он. Хочешь посмотреть?
Да, киваю я.
Он проходит мимо, слегка задевая меня, и моё сердце замирает от этого короткого касания. Он сам приглашает меня заглянуть в ту часть своей жизни, которую, возможно, никто другой не видел. Это возбуждает меня, будто внутри вспыхивает огонь.
Отдёрнув штору, он позволяет мне войти первой, и у меня буквально отвисает челюсть. Мольберты, краски, бесчисленные кисти, фартуки и брезенты всё аккуратно организовано в яркой художественной студии.
Ты художник? спрашиваю я.
Он кивает:
Я рисую. Иногда углём. Ничего особенного, пожимает плечами, но приятно делать что-то созидательное руками, а не