Скверный способ уйти, говорит Кэдмон, и его голос звучит наполовину насмешливо. Мои брови взлетают вверх, и в то же время мое тело напрягается от безмолвной угрозы, прозвучавшей в этих словах. Я не знал, что Бог Пророчеств может вот так заглядывать в чужую голову.
Кэдмон тихо и музыкально хихикает. Я не могу читать твои мысли, говорит он, угадывая мои мысли, если верить его словам, но я думаю, что знаю тебя достаточно долго и хорошо, чтобы понять, о чем ты думаешь, стоя здесь, на краю света.
Мышцы вдоль моего позвоночника расслабляются, но лишь слегка. Пока он не продолжает.
Но кроме того, прошлой ночью я видел во сне, как ты прыгал с этого выступа сегодня утром, так что это могло бы помочь угадать твои мысли. В его голосе нет неодобрения, когда он раскрывает часть моего потенциального будущего, как будто это не более чем разговор о том, что он будет есть на обед.
Я моргаю и таращусь на него. Меня охватывает шок. Я прыгну?
Кэдмон кладет руку с длинными пальцами на перила, золотые кольца сверкают в лучах раннего утра, и поворачивается, чтобы поудобнее устроиться на неровных камнях. Прыгнул, уточняет он в прошедшем времени. Этот момент прошел, и если мои видения не покажут мне другую нить, я сомневаюсь, что ты сделаешь это. Он взмахивает рукой в воздухе с небрежностью, которой я не чувствую, которую я никогда не чувствовал рядом с такими Богами, как он. Независимо от того, как долго я нахожусь рядом с ними, мое собственное тело и разум как будто чувствуют опасность, которую они представляют. Я никогда не могу расслабиться рядом с ними, по правде говоря. Даже рядом с Кэдмоном.
Я У меня не хватает слов. Я не знаю, что сказать на его признание, как объяснить, почему я чувствую себя таким чертовски виноватым. Что я сделал, чтобы так себя чувствовать.
Кэдмон наклоняет голову в мою сторону, его землисто-карие глаза кажутся одновременно
глубокими и поверхностными. Если бы я лично не знал, насколько сильны способности самого Трифона, насколько злобным он может быть, когда ему угрожают, то я бы сказал, что человек с силой Кэдмона больше подходит для царствования. Он кажется всезнающим, и все же никогда не показывает, таков он на самом деле или нет.
Несмотря на ледяной холод в воздухе, Бог Пророчеств одет относительно легко. В другом из своих повседневных костюмов, черном, темнее даже его кожи, украшенном золотом и различными соответствующими украшениями. Пуговицы с жемчугом и золотом расположены вертикально по центру его груди, а двойные серьги в виде шипов свисают чуть выше плеч. Его широкие, полные губы растягиваются в мягкой улыбке, прежде чем он снова заговаривает.
Сегодня третий день, не так ли? спрашивает он.
Это загадочное чувство, которое мучило меня последние несколько дней, снова всплывает на поверхность. Я стискиваю зубы от боли, которая разрывает мои внутренности, как будто эта чертова тварь превратилась в живого и дышащего монстра в моем животе, стремящегося наказать меня за мои грехи.
Сотня ударов плетью это довольно много. Его слова еще один удар в под дых и вся серьезность ситуации ударяем по мне словно молния.
Почему вы здесь? Я задаю ему вопрос, нуждаясь в чем-нибудь «чем угодно», чтобы отвлечься от того, что произойдет через несколько коротких часов. Ярость затемняет мой разум, затуманивает меня, и только чистой силой воли и тем фактом, что я знаю, что не смогу убить Кэдмона, да и не то чтобы я этого хотел я сдерживаю ее. Как только солнце полностью взойдет и все выйдут на арену, Кайра будет выведена и она будет наказана. Из-за меня. Из-за моей ошибки.
Стыд. Так называется монстр, который цепляется за мое мягкое подбрюшье. Мерзкий и оправданный в своих мучениях надо мной в течение последних нескольких дней, он цепляется за мои кости и скользит между грудной клеткой, оставляя длинные зазубренные царапины. Шрамы, которые я буду носить под своей кожей, будут соответствовать тем, которые я ношу поверх нее.
Из-за моего видения, наконец отвечает Кэдмон, но также потому, что я счел уместным сказать тебе, что если ты что-то чувствуешь к своей Терре, мои глаза встречаются с его взглядом, и я чувствую, как в них на мгновение вспыхивает сила, прежде чем она угасает, возможно, встреча с Долосом уменьшит твое чувство вины.
У меня отвисает челюсть и хмурятся брови. Встретиться с Долосом? Я повторяю. И что это даст? Он уже объявил всей Академии, что она будет наказана сегодня. Это невозможно остановить.
Нет, не остановить. Выражение лица Кэдмона искажается от его собственного заявления, но прежде чем я успеваю понять почему, он продолжает. Однако он объявил точное количество ударов только у себя в кабинете. Так что если кто-то, скажем предложит принять половину до того, как она попадёт на арену, возможно, ей будет легче.
Принять на себя половину ударов. Я качаю головой. Долос никогда бы не согласился
Кэдмон вздыхает и поднимает плоскую ладонь лицом ко мне, чтобы мои слова не достигли цели. Долос такой же, как Акслан, заявляет он. Возможно, это самая сильная слабость Бога быть так привязанным к источнику наших способностей, но не все существа так совершенны, как им хотелось бы верить. Это не похоже на разговор с Богом. Он прищелкивает языком. Если ты склонишься перед Долосом и предложишь ему то, без чего он не может жить, он не откажется. Эти холодные, как земля, глаза снова останавливаются на мне, и я клянусь, что они заглядывают прямо в мою душу. Мои руки чешутся сжаться в кулаки, чтобы побороть это жуткое чувство, которое он вызывает. Я подавляю желание. Все, что тебе нужно знать, это то, что если ты хочешь каким-то образом исправить свою ошибку, должна быть заключена сделка.