Может, она существует так же, как священное дерево.
Может, у них симбиотическая связь.
Может, это неважно. Или я никогда не узнаю.
Я прохожу мимо корня, переплетённого цветущими липами воздух пахнет медом. Затем гнилой, облепленный айлантом, и я зажимаю рот и нос. За хитрым плетением ветвей мне кажется, что я вижу лестницу но, когда моргаю, она исчезает.
Один из корней поражает меня: я даже не знаю, что это.
Он пахнет невероятно. Весь покрыт ветками, с которых свисают красные плоды размером с кулак. Похожи на сливы, но блестящая кожура наталкивает на мысль, что они жёстче. Цвет напоминает кровь. Любопытство, как всегда, гложет но я удерживаюсь.
Я была глупой девочкой, которая пошла искать лепреконов и сломала палец. Я не стану взрослой идиоткой, которая ест странные плоды со священного
дерева.
Я устаю от бесконечной ходьбы и поднимаю взгляд к недостижимой кроне.
И тогда замечаю то, чего раньше не видела.
Дерево внизу и вверху разное.
Примерно с середины ствола древесина становится зеленее, свежее, влажнее. А в коре начинает струиться золотистый свет, поднимаясь вверх, к ветвям и листьям.
При этом свете я чувствую странное спокойствие.
Эта сияющая энергия кажется мне знакомой.
И тут я понимаю: хотя Керридвен связана с Кранн Бэтахд на уровне сути, её тело занимает только нижнюю часть. Она всё время движется, ползёт по корням, по земле, но не поднимается вверх.
Ауэн шепчу я, глядя на крону. И оив. И опускаю взгляд к корням.
Потому что эти две энергии одно целое. Ауэн принадлежит Тараксис, моей прародительнице. Это магия, что связывает всё. Из неё, как считается, родились гейсы, она пульсирует в крови сидхов и соединяет их с Гибернией. Оив, наоборот, цикл начала и конца. Как и создательницы этой энергии Ксена и Луксия, богини жизни и смерти.
Я смотрю на свои руки.
А вдруг когда я прикасаюсь к людям я вижу не просто страшные воспоминания
А их душу? Их оив?
Это бы объяснило, почему однажды Мэддокс показал мне счастливое воспоминание. Потому что не всё, что впечатывается в душу, это боль. В конце концов, моя магия идёт от Луксии, а не от Теутуса, как всегда, думала моя семья. Может, поэтому души тех, кого я видела умирающими или сама убивала стремились ко мне? Я поглощала их оив, даже не осознавая, потому что это часть моей природы?
Луксия подарила троим детям Тараксис и Теутуса частичку своей тьмы в день их крещения. Из добрых побуждений. Чтобы защитить. В итоге лишь один ребёнок смог вместить эту силу и только он выжил после того, как Теутус сорвался. Из этого ребёнка пошёл мой род бесконечная череда проклятых, чья магия была непонятой.
Чаще всего проявлялся дар Тараксис светлая, чистая сила, такая, как у Каэли. Но иногда рождался ребёнок с даром Луксии. С темнотой.
«Ты, моя драгоценная Аланна, ты самая опасная из нас» это мать повторяла мне снова и снова.
Она не понимала моей силы. И учила меня только разрушать.
Моя сестра не несёт в себе тьму. Вся её суть свет.
А я я убила человека, когда мне было всего четыре года.
Теперь я знаю правду.
«Она будет столь же безжалостна или столь же милосердна, какой будешь ты. В ней нет чувств, которых ты ей не показала. Вот почему она никогда не причинит вреда тем, кого ты любишь. И никогда не простит тем, кто тебя ранил».
Я ищу Керридвен, но она не обращает на меня внимания. Её плоские ноздри направлены туда, откуда я пришла, будто она принюхивается. Хотя там ничего нет. Только пустота.
Или
Так я думаю, пока не чувствую покалывание в узах.
Во мне вспыхивает искра.
Двойной язык Керридвен мелькает туда-сюда.
Скажи своему спутнику, что он не может вторгаться сюда. Неважно, насколько он отчаян.
А почему ты не скажешь ему сама? бормочу я, зная, как глупо это звучит.
Её голова поворачивается ко мне.
День, когда я заговорю с ним будет днём, когда я заберу его оив.
Я вскидываю руку.
Ладно-ладно, не кипятись. Передам. Но как мне выбраться отсюда?
Если бы змеи умели закатывать глаза, я уверена она бы сейчас именно это и сделала.
Сделай ровно противоположное тому, что сделала, когда вошла.
Я прикусила язык, сдержав все свои язвительные комментарии. Было очевидно, что речь идёт не о том, чтобы отпустить меч или убить Тёмного Всадника.
Я ещё вернусь?
Узнаешь сама.
Я бросаю последний взгляд на Кранн Бэтахд, закрываю глаза. Кладу ладонь на узы, и в тот же миг он рядом. Его сущность, этот запах свежей древесины, едва тронутой огнём домашнего очага, заполняет мои лёгкие. Его голос отдалённый шёпот, до конца неразборчивый. Мы слишком далеко друг от друга. Он в Гибернии, я в месте, о существовании которого даже не подозревала.
Мне кажется, я слышу слово, но оно пролетает мимо слишком быстро, чтобы уловить его смысл.
Я иду за эхом и шорохами. Ощущение, будто они доносятся из сотен точек сразу. Я подношу вторую руку и расправляю все десять пальцев на ключицах.
И вдруг его голос достигает меня.
частями. Тебя. Твою сестру.
Мэддокс.
Аланна. В его голосе отчаяние, облегчение и бессилие. Всё сразу. Ты в порядке?
В голове начинает пульсировать боль. Я едва слышно задыхаюсь.
Да. Орна выжала меня досуха. И я оказалась в странном месте. Но со мной всё хорошо.