«Во снах и потерях сознания происходят бесконечно важные вещи. В следующий раз тебе стоит быть внимательнее».
Поняла. Я бы не выжила так долго в Гибернии, если бы мне нужно было всё объяснять по два раза. Даже когда мне кажется, что разум отключается, это не так. Надо быть начеку. Особенно когда происходящее явно не плод воображения.
Я не настолько креативна.
Как только я отпустила Орну, этот меч забрал с собой всю силу, которую мне одолжил, а вместе с ней и последние крохи энергии. Видимо, я потратила всё на то, чтобы поглотить жизнь (или что бы это ни было) слугов. Сражаясь зачарованным мечом. Уничтожая Никого. Я перешла от полного нежелания использовать даже четверть своей силы к тому, чтобы сорваться с цепи и нестись, как одичавшая лошадь.
Да, последние часы у меня были насыщенные.
Посреди пустоты стоит дерево. Или пустота это и есть дерево. Оно куда больше внутреннего дракона Мэддокса. В его корнях могла бы уместиться вся Гиберния, по его стволу могли бы течь целые созвездия, а треск его листвы кажется способным расколоть и воссоздать миры.
На его фоне я пылинка внутри другой пылинки.
Чем ближе я подхожу, тем яснее понимаю это не одно дерево. По форме напоминает дуб, но от него исходит столько разных запахов. И вот я замечаю повсюду свисающую омелу, а у основания вижу переплетённые корни тысяч тисов. Там же берёзы, сосны, ясеня, ивы, рябины Все те деревья, которые я сама изучала и собирала, чьи плоды и элементы использовала в друидской магии. Все они сосуществуют. Все делят одни корни и одну жизнь.
Я читала об этом. Как и о многом другом, не знала существовало
ли оно на самом деле или было лишь частью мифологии Гибернии.
Кранн Бэтахд. Священное дерево.
Место, где сливаются ауэн и оив.
Огромный механизм, запущенный Триадой, благодаря которому магия непрерывно течёт по нашему миру.
Я стою, зачарованно глядя на него, и где-то внутри ощущаю стыд.
Что я здесь делаю? Почему именно мне выпала честь увидеть священное дерево?
Тяга в животе толкает меня ближе к одному из корней, таких массивных, что они вдвое выше горного хребта Хелглаз. Это ощущение я уже знала оно было всякий раз, когда рядом оказывалась магия Луксии. В дольмене. В лесу, когда она нашла меня.
Священное дерево не отбрасывает тени. Хотя, если подумать, я не уверена, что здесь вообще есть свет.
Слышу шипение и поднимаю взгляд. Голова змеи размером с замок Сутарлан смотрит на меня. Я резко отшатываюсь, спотыкаюсь о собственные ноги и падаю на задницу.
По рукам вниз устремляется тьма.
Я узнаю эту радужную чешую, в которой все цвета радуги.
Но в последний раз она была длиной метра в три-четыре, не в пятьсот.
И, может быть, я тогда подумывала отрубить ей голову.
Чёрт, шепчу.
Керридвен, прославленная спутница богини Луксии, высовывает раздвоенный язык. Она не прикасается ко мне, но поток воздуха заставляет меня зажмуриться. Пахнет ветром, что дует в Гальснене зимой льдом и невозмутимостью.
Всё вокруг сотрясается от звука, который без сомнений можно назвать смехом.
Очень смешно, бурчу я, поднимаясь на ноги.
Займись делом, отвечает она.
Её голос такой же, как я помню, с той ночи, когда она явилась ко мне после событий в башне принца Брана. Тогда раны были слишком серьёзны, и последняя нить жизни внутри меня готова была оборваться. А хуже всего было то, что Каэли пошла бы за мной.
Керридвен заключила со мной сделку, которую я сперва посчитала бредом: она спасёт нас обеих, если сможет забрать Каэли с собой на некоторое время. Я думала только об одном спасти сестру. После всего, что она пережила, она не могла умереть. Я согласилась, не колеблясь.
Это не был бред.
С Каэли всё в порядке? спрашиваю я. Её гигантское тело вплетено в структуру дерева, она скользит по корням то появляется, то исчезает, как узор на ткани. Треугольная голова отдаляется и уходит вглубь. Звук её движения как снежная лавина. Подожди!
Я не знаю, что она хочет, чтобы я сделала. О каком «деле» речь. Но взгляд всё снова и снова возвращается к ближайшему корню. И в конце концов я подчиняюсь инстинкту. Думаю, если дерево нельзя трогать я об этом так или иначе узнаю.
Я касаюсь корня лишь подушечкой указательного пальца, и
Взвизгиваю и резко отдёргиваю руку. Прижимаю её к животу.
Ощущение было таким, будто меня пытались всосать вглубь, содрать кожу до костей. Тьма рядом с моим ухом жалобно застонала недовольная.
Это
В памяти вспыхивает воспоминание. Когда я касалась кипарисов в рощице, в Долине Смерти, ответ был похожим. Будто нечто огромное и полное боли стремилось ко мне. Теперь я знаю это были души Фианны, отважных человеческих воинов, отдавших жизни за Гибернию и Триаду. Фионн сказал, что именно так бывает, когда умираешь с горечью в сердце.
Я обхожу дерево. Или, по крайней мере, пытаюсь.
Скорее всего, на то, чтобы обойти всю эту структуру, мне понадобятся годы.
Я не знаю, что именно ищу.
Но других живых существ, кроме Керридвен, я не нахожу.
Хотя жива ли она? Та ли это змея, которую я видела из плоти и крови в лесу рядом с Луксией?
Они выглядят одинаково. Но здесь она может говорить. И менять размеры. Всё, что я знаю это крохи из книг. Что у Луксии, богини смерти, столько обязанностей, что ей потребовалась могущественная спутница. Неизвестно даже, пришла ли она с богинями и Ширром с небес или была рождена в самой Гибернии.