Как бы полицейские ни старался, в его голосе всё равно прозвучала ирония, из-за чего Артур снова полыхнул.
Я ничего себе не вкалывал!
У Гаспарян другая версия.
Что еще говорит эта сука?
Гражданин, успокойтесь, мы разберемся.
Я могу идти? я вмешалась, не желая участвовать в споре. У вас есть еще какие-то вопросы ко мне? Надеюсь, мы прояснили всю картину.
Не совсем, нахмурился полицейский, перебирая бумажки, но думаю, что здесь мы закончили. Спасибо вам за содействие.
Едва закрылась дверь, как Артур поймал мой взгляд.
Лина, давай поговорим, малыш, я хочу всё объяснить. И я могу доказать, что мне вкололи препарат, а не я сам употреблял возбудитель.
Ты думаешь, меня это интересует, Артур? Картина ясна как день. Ты трахал свою юристку в номере отеля, который вы заказали заблаговременно. Что еще ты мне хочешь доказать? Что тебя накачали? А может, вживили чип в голову или по голове бревном дали? Мне однофигственно, понимаешь? Срать я хотела на твои оправдания!
Я зашипела сквозь зубы, злясь на себя и проклиная собственную несдержанность. Сколько ни уговаривай себя включать холодную голову а меня всё равно несет.
Я не изменял тебе. Физически может и да. Но я не тронул бы ее и пальцем, если бы не чертов препарат! продолжал он внушать мне и стоял на своем.
Я похолодела. Внутри всё покрылось коркой льда, и стало так зябко, что я поежилась.
Ты просто послушай себя, Артур! Не изменял, но изменял физически! Это просто какой-то лютый бред! Я не желаю слушать, пойми ты. Между нами всё кончено. Я не хочу больше видеть тебя! Меня тут удерживала только полиция, а теперь я хочу уйти и забыть тебя.
От каждого моего слова он дергался, словно я дубасила его по лицу увесистыми пощечинами. Видит бог, мне бы хотелось его избить. Расцарапать лицо до рваных полос. Но разве бы это помогло? Ничего уже не поможет. Здесь бы помогла только амнезия, и я бы встретила ее ликованием.
Но, увы, я вынуждена стоять тут и слушать жалкие оправдания. Полностью осознавая каждый миг этой жуткой реальности.
Малыш, ты не можешь так просто уйти, не дать мне ничего тебе объяснить, пожалуйста, не уходи.
Он сел, чуть пошатываясь, а потом и встал, и всё это время я молча наблюдала за его заторможенными действиями. И ловила себя на страшном мне хотелось подбежать и поддержать его.
Черт побери!
Как же сложно, как больно, просто невыносимо.
Я вцепилась в ручку двери, завернув обе руки за спину. Сама себя закрыла в ловушку, пока Царев шел на меня. Его мускулистый торс приковывал внимание, я застонала, сокрушаясь оттого, что реагирую. Другая женщина, шлюха и мразь, поставила на моем муже невидимое клеймо, и теперь навсегда для меня потерян мой любимый.
Это оглушало, убивало и уничтожало.
Она нас разрушила, она забрала себе моего мужа, как и обещала. От этой мысли я заплакала, не сдержав слез, и опустила голову, а когда Царев сграбастал меня в свои объятия, замерла. Он был поразительно горячий, как нагретый под солнцем металл, и такой же твердый. Мускулы напряглись, жаркое дыхание овевало мою кожу.
Я задержала дыхание, чтобы не вдыхать его личный аромат, перемешанный с запахом медикаментов и едким и очень явным ароматом парфюма Роксаны.
Отвернула голову и прошептала:
Ты должен меня отпустить. Я не хочу ничего слушать. И всё видела своими глазами.
Но я могу доказать, что она вколола мне препарат, глухо говорил Артур куда-то в район моего правого уха.
Я не смотрела на него, но злилась: почему не отпускает?
Артур, хватит. Доказывай полиции, чтобы тебя не арестовали за хранение, остальное меня не волнует. Мне ничего доказывать уже не нужно.
Но почему ты не хочешь слушать?! он разозлился и заставил меня смотреть на него, обхватывая лицо руками.
Глазами впился мне в глаза. По его белкам расползались красные прожилки, а кожа была белой-белой, как у покойника. Его руки тряслись, отчего я вся тоже стала ходить ходуном.
Потому что вы были в одном номере. Может быть, она что-то тебе вколола, но я знаю, что никакой командировки не было.
Не может быть! Она точно вколола! Это не предположение! И у меня есть доказательства. В номере были установлены камеры.
Камеры?
Да. Камеры. Я хотел доказать Владу, что он связался со сукой, которая
разрушила его брак. Заманил ее в номер, хотел предоставить ему доказательство, я не собирался вступать с ней в связь, просто всё пошло не по плану.
Подожди, я ничего не понимаю. Какие доказательства ты хотел предоставить брату и зачем?
Неужели ты думаешь, что я одобрил, что он изменил своей беременной жене? Я хотел сделать вид, что отвечаю на ее ухаживания, а потом снять на камеру
Договаривай, Артур, что ты хотел снять? усмехнулась я с горечью, разглядывая глаза мужа и впитывая в себя чувства, которые в них мелькали.
Стыд, боль, агонию, злость, вину
Я мудак, Лина, и признаю это. Я заигрался в бога, желая устранить Роксану из нашей жизни как можно более кардинальным способом. Я хотел, чтобы она исчезла навсегда, но брат ничего не слушал, верил, что в нее влюбился. Я бы даже, может, принял ее в итоге как его жену, ведь всё-таки он мой брат, но сразу понял, что она из себя представляет.