София перевела удивленный взгляд с поломойки на повитуху. Айва слушала эту тираду из слов, которых она не понимала, с самодовольством, сложив свои руки на талии.
Она может сделать это? спросила София с ужасом в голосе.
Она может это сделать, ответила Фарида.
Айва покачала головой в знак согласия.
Нур Бану Кадин тоже хочет, чтобы я сделала это?
Да. Пожалуйста, вы должны пройти через это.
Я полагаю, что вы бы заставили меня, если бы я не согласилась.
Да, нам пришлось бы применить силу, но лучше это сделать по-доброму. Пожалуйста, не бойтесь. Это делается для спасения вашей красоты.
Хорошо. Очень хорошо, я пройду через это, через эту прививку.
Хвала Аллаху! Это хорошо, Сафи. Поломойка не могла сдержать своих чувств и сжала руку Софии.
София, сказала дочь Баффо. Меня зовут София. С «о» посередине.
Нет, Сафи, настаивала поломойка с такой уверенностью, на какую она только была способна. Вы Сафи, что значит «прекрасная». И вы останетесь прекрасной. Я надеюсь, что Аллах будет милостив к вам.
Пойдемте тогда в мою палату, сказала повитуха.
Она повела Софию вниз по
залу с дюжиной дверей, которые открывали весной, чтобы видеть цветение молодых деревьев в саду. Под деревьями, когда женщины повернули направо в конце коридора, София мельком увидела грядки с лечебными травами.
Ряды японского фарфора, лакированных изделий и голубых персидских кувшинов смотрели на пациента с полок изолятора. На невероятно узком столе лежали груды книг, ступки и пестики трех размеров, весы. Здесь же стояла статуэтка филигранной работы, чтобы поддерживать маленькую стеклянную чашу над абажуром лампы.
София не могла сказать о турецкой маркировке волосков, которые объединялись под фармакопеей, но ее нос был наполнен запахом их компонентов. Сладкая гвоздика и корица, резкий чеснок и горькая горечавка. Присутствовали и неприятные запахи мха, глины и крови, как будто она попала в самую глубь своих собственных внутренностей. В солевом растворе лежали части животных все вначале промытые спиртом. Навсегда после этого резкий чистый запах спирта будет напоминать Софии эту сцену, сцену и наполняющее ее чувство всемогущества.
Конечно, она и прежде видела аптеки в городе и даже в монастыре. Но владения Айвы отличались от них, как и она сама отличалась от признанных врачей. София вспомнила настоящего венецианского лекаря. Когда он хотел восхвалить свое средство как самое лучшее и могущественное изо всех, наиболее безотказное, даже граничащее с черной магией, он никогда не колебался и давал такие названия, как «секрет Востока», «мусульманское излечение», «старинная мудрость самого умного Авиценны». Арабы, начиная с Авиценны, признавались лучшими медиками в мире. Самые богатые европейцы нанимали их, если могли. Здесь же, в гареме, София Баффо находилась под наблюдением человека, кто лечил европейскую знать. У Айвы не было нужды указывать на что-либо еще, чтобы доказать свою квалификацию.
Вторым впечатляющим фактором было то, что она была женщиной. Лучшие врачи в Венеции были мужчинами, а женщинам даже не позволяли учиться на медиков в университетах Падуи или Севильи. Монастырский лекарь, так же как и духовник, дал понять, что сестра была хороша только для повседневного поддержания комфорта женщин. Серьезные заболевания требовали мужской силы и, конечно же, когда случалось что-то серьезное, сразу же посылали за мужчиной.
С Айвой было иначе. Она была профессионалом и знала это. Как это ни парадоксально, ее талант был заключен в стены гарема и служил узкому обществу, созданному здесь. Сюда, и это было понятно, никогда не позовут мужчину, даже если и приключится что-то серьезное.
И сейчас эта женщина собиралась совершить чудо и сделать Софию невосприимчивой к оспе.
Кроме запаха спирта, София будет часто вспоминать запах власти в этой комнате. Мурашки будут бегать по ее спине каждый раз, когда она будет думать об этом, припоминая о необходимости раздеться в той неотапливаемой комнате и снова чувствуя на себе испытующий взгляд Айвы, чувствуя, как вся эта сила сконцентрировалась на ее незащищенной коже. Впервые в ее жизни то была сила, к которой она не могла стремиться. Сила жизни и смерти, сила противоречить всемогущему желанию Бога. Она снова задрожала, но не от холода или наготы, а от желания подчинить себе эту силу.
Прививку! приказала она.
Мы обычно делаем прививки осенью рассказывала Айва, делая необходимые приготовления.
София сидела и ждала, накрыв свои плечи стеганым одеялом, а Фарида переводила ей.
осенью, когда пройдет жара это самое лучшее время. Но Нур Бану Кадин согласилась, что уже достаточно прохладно и всё может обойтись без осложнений
Слава Аллаху! добавила Фарида.
и что ваша красота слишком ценная вещь, чтобы доверять ее на милость нежного лета. Все, кого следует прививать, это дети семи-восьми лет, но и новые девушки тоже, продолжала Айва. Их всех мы обычно получаем из прекрасных стран Европы. Прививки от болезней это развлечение там. Женщины спрашивают своих друзей: «Отвести ли нам детей на прививку от оспы на следующей неделе?» так же, как они просят их прийти на шербет.