Роберт смолк и опять взглянул на море.
Мне очень жаль, сказала Виолетта.
Казалось, он не слышит ее.
Что ты сказала? повернувшись, спросил он.
Я сказала, что мне очень жаль.
Да, конечно, Шеврон будет уже не тот без Хатауэя. Жаль, что меня не было на похоронах, но я все равно не успел бы. Его, наверное, еще вчера похоронили.
Да, конечно, тихо проговорила Виолетта.
Шеврон, опять Шеврон! Он и сюда добрался, околдовал Роберта, крепко держит его в своих объятиях, оттягивает от нее, и она не может оторвать от Роберта его щупальца.
Она, должно быть, всхлипнула, так как Роберт повернулся и подошел к ней.
Прости меня, сказал он. Я не должен был давать волю чувствам. Хочешь поехать на прогулку? Или пойдем в Казино?
Она подумала, что ей гораздо тяжелее слышать его вежливый тон, чем упреки. Действительно, уж лучше бы он набросился на нее за то, что она утащила его в Монте-Карло, когда он мог бы оставаться в Шевроне, чем так разговаривал с ней. Но она понимала, что сейчас не время устраивать сцены, не время для взаимных упреков.
Давай поедем в Казино, сказала она. У меня такое чувство, что я сегодня выиграю. Вчера ночью мне приснились семь птиц с длинными хвостами. Наверное, фазаны. Она пожалела о своих словах, так как упоминание о фазанах лишний раз напомнило Роберту о Хатауэе, и поспешно продолжила: Семь счастливое число, поэтому я буду играть по-крупному. Ты достаточно богат?
Достаточно, ответил Роберт в той вежливой манере, которая приводила ее в бешенство.
Пойду переоденусь, сказала Виолетта. Я быстро. Мы можем пригласить кого-нибудь из наших знакомых поужинать с нами. Ты видел сегодня Артура?
Роберт покачал головой.
Нет, я сегодня никого не видел, ответил он, кроме мадемуазель Фантом. Она гуляла по берегу в сопровождении своей горничной. К ней пристал бродячий пес, и она играла с ним.
Виолетта поняла, что Роберт пытается отвлечься от мыслей о Шевроне и сменить тему разговора.
Этот маленький Призрак довольно красив, заметила она. Она опять была в сером?
Естественно! А разве она когда-либо была в чем-то другом?
Интересно, она в трауре или это ловкий ход, чтобы привлечь к себе внимание?
Если бы она была в трауре, тогда бы ее тетка одевалась в черное, быстро ответил Роберт, как будто он уже давно размышлял над этим вопросом.
Да, наверное.
Я не верю этой женщине.
Кому? Тетке?
Да, в ней есть нечто порочное. Кроме того, она запугала свою племянницу.
Откуда ты знаешь? удивленно спросила Виолетта.
Я я догадался, ответил Роберт, но голос его звучал неубедительно, и Виолетта в изумлении посмотрела на него.
А ты разговаривал с этой девушкой? спросила она.
Она не смогла бы объяснить, почему задала этот вопрос. Просто было нечто странное в том, как Роберт рассказывал о мадемуазель Фантом. Ответил он не сразу.
Нет, я не разговаривал с ней, тихо проговорил он.
К своему удивлению, Виолетта испытала облегчение. Это чувство было для нее настолько необычным, что она даже не сразу определила, что испытывает.
Если мы собрались в Казино, то пора идти, сказала она. Мне нужно всего пять минут.
Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. После ее ухода сэр Роберт опять подошел к окну. «Почему, спрашивал он себя, он не рассказал правду о своей встрече с Мистраль?» Потом он сообразил, что им двигало подсознательное желание защитить их знакомство от острых языков, даже от Виолетты. Стоит ему сказать, что они с Мистраль встречались, как Виолетта засыплет его кучей вопросов весь Монте-Карло интересуется Мистраль и ее теткой.
«В чем же тайна», спрашивал он себя. Предположений много, но они ничего толком не объясняют. Очевидно одно: мадам Секрет, кем бы она там ни была, решила возбудить всеобщий интерес и привлечь к себе внимание, в чем и преуспела. Красота Мистраль, ее туалеты, ее жемчуг, то, что ей разрешено разговаривать только с князем, все это было предметом бесконечных пересудов.
Князь Николай признался, что, хотя ему и была оказана честь познакомиться с Мистраль, он почти ничего не знал об этих двух женщинах. Но в одном сэр Роберт не сомневался: Мистраль была начисто лишена хитрости и коварства. Иногда, встречаясь с нею глазами, он видел в них мольбу о помощи. В эти минуты ему страшно хотелось успокоить ее, увести из сверкающих залов в тишину и покой сада, где они могли бы спокойно поговорить. Она была как потерянная, казалось, ее снедает тоска. Она всего лишь ребенок, и ему без слов было ясно, что она несчастна и очень часто испытывает страх.
Но что же он мог сделать? Как и все, он был абсолютно бессилен перед мадам Секрет, перед ее твердой решимостью не допускать никаких бесед Мистраль с мужчинами, кроме князя. Многие пытались познакомиться с девушкой. Обычно люди, собиравшиеся вокруг игорного стола, знакомились легко. Однако все попытки завести разговор наталкивались на ледяное молчание мадам Секрет, а если кто-нибудь отваживался заговорить с Мистраль в ее присутствии, ему немедленно давали понять, чтобы он не совался не в свое дело.
Наверное, он был единственным, кому удалось поговорить с Мистраль, поэтому он никому не рассказывал, что преуспел там, где другие терпели поражение. Она почувствовала к нему расположение и доверие. Когда сегодня утром на берегу моря он осадил возле нее лошадь, он заметил неподдельную радость, промелькнувшую в ее улыбке и прозвучавшую в ее возгласе.