Лучше тогда Слепынина бригадиром поставить, а меня заместителем. Я здесь не по масти козырь
Нет, зачем же! помедлив, возразил директор и затянулся. Щёки его почти всосались под скулы. Тебя нам снимать не для чего
«Не знает!» с горечью решил Семён и, шагнув к директору, тихо сообщил:
Не справлюсь я сегодня вон тракториста ударил!
Знаю, так же тихо ответил Винокуров, вздохнул и отошёл к машине. Мы из тебя сделаем бригадира Он влез под тент «газика». Устраивайтесь тут, я поехал прозвучал оттуда его голос.
Ну, что я говорила? шепнула Семёну Анна и тут же обратилась к Слепынину: Яишенки не хотите ли, Фёдор Иванович? Я мигом поджарю.
Я сыт, заговорил тот. Наелся так, что лоб твёрдый! Поспать бы мне: тоже третьи сутки не сплю По-свойски направился в вагон, и скоро оттуда послышался здоровый сильный храп.
Семён тоже направился в вагон, тихо лёг в темноте, но уснуть не мог, метался на своей постели. В голове звенело, сердце, словно сдавленное, билось медленно и неравномерно. Усталость и счастье мешали спать.
Увидев в квадрате окна вагона поголубевшее небо с бледной звездой посередине, Семён облегчённо вздохнул. Ему показалось, что подняли его лёгкие крылья вверх и качают над землёй вместе со звездой в голубом сияющем небе.
Он ненадолго забылся. При мысли, что сегодня праздник, вздрогнул и открыл глаза. Сознание враз стало насторожённым и ясным.
За вагончиком стрекотал мотоцикл, перекликались тракторы, лязгая гусеницами, вздыхали выхлопные трубы. Всё это был обычный рабочий гул, от которого по утрам приходит счастье; только сегодня это счастье ощущалось полнее, что-то примешалось к нему такое, что сердцу было даже больно.
Семён подошёл к окну. Небо было чистое, точно выметенное. Одно белое резвое облачко порхало, играя, рвалось на лоскутки и снова соединялось, шевелилось: вот оно взметнулось высоко, точно отдуло ветром светящуюся кисею.
Шум на стану потускнел: мотоцикл прошёл, трактора глухо рокотали в работе.
На скамье, около столовой, сидела Анна. Семён понял, откуда у него радость. На лице женщины и в чёрных тёплых глазах держалась странная
нежность. Она смотрела вдаль, словно ожидая. Вот появился около неё Николай. Лицо женщины стало строгим и тревожным.
Нагулялся? спросила она безразлично. Где же ты спал?
Впритирку с землёй грубовато ответил тот. Поесть бы мне
Вон как? Я думала, ты со свадьбы набит, как кожаный мешок
Николай был пьян. Серые глаза, глубоко ушедшие под лоб, смыкались. Нижняя губа угрюмо выступала из-под рыжеватых густых усов. Голова, побеждённая хмелем, клонилась к столу. Внезапно подобравшись, он вскинул вверх голову и спросил:
Директор приезжал? Сняли этого Семёна-то книгу нашу писаную, с бригадиров-то?
За что?
Всё ходишь вокруг него на копытцах? Он мужа и убить бы мог, тебе это ничего?
Анна внимательно посмотрела на мужа. В глазах её была такая тоска, что Семёну хотелось закричать.
Колокольня ты, колокольня: забрякал опять! Болтает сутками, языка не положит! Я всё поняла: завидуешь ему! Смотри, душа без искры погаснет
Не пужай! До этого ещё долго! И не завидую я, только обидно: Семён Туканов геройство своё за мой счёт приобрёл: он тогда валенки мои сжёг, чтобы инженера спасти.
Анна удивлённо подняла брови. Помолчав, задумчиво произнесла:
Геройство, Коля, не носовой платок, чтобы его на ленточки для бантиков разорвать да тебя оделить. Вздохнув, она оценивающе окинула его взглядом. Вот разница и выходит: он жизни не жалел, а о славе не думал, а ты на валенках славу заработать хочешь поэтому ты и Бориса жениться сейчас уговорил, чтобы бригаду подвести, бригадиру навредить
Ты меня не тронь за обидное место!
Анна пренебрежительно махнула рукой:
А у тебя, милый, за что ни хвати, все больно. Счастье в руки тебе с кусочком хлеба не подадут
Туканов стеснялся выйти и показать, что слышал всю ссору. Кроме того, ему было интересно: он так много выяснил для себя.
Валенки! Вот в чём дело! И верно, валенки для поездки тогда дал Николай. То были добротные новые валенки с длинными голенищами. Семён их сжёг. Обливал горючим и поджигал. Они тлели и давали тепло, около которого они с инженером отогревали руки, сведённые морозом. А потом оба легли в больницу.
Значит, ему завидует этот парень? Получается, что не нужно спасать человека, не нужно быть честным, чтобы не навлечь на себя вражду! Ну нет! Теперь Семён не стыдился признаться, что эта ссора в семье Решетовых чем-то порадовала его. Что связывает Анну с этим человеком?
Мы с тобой, я вижу, живём как рыба с водой: я на дно, а ты на берег! с тоской говорил между тем Николай. Хмель его мало-помалу проходил. Зря мы с тобой приехали сюда. Ты-то совсем зря Нору свою там разрушили, теперь и вернуться не к чему Я тебе корову дома оставил жила бы ты, как богиня! Так нет! Хочу-де и я для целины. поработать! А что работа твоя? Повариха!
Анна сидела, подперев голову рукой. На обидные слова не отозвалась даже взглядом. Это обеспокоило Николая:
Что молчишь? Говори! Для тебя ведь каждый пустяк поведение! Очень уж ты всерьёз живёшь. Вдруг его точно осенило. Побледнев, придвинулся ближе к жене: