А сосед не боится! Собезьянничал и «подскок с повертушей», да ещё и нагло крикнул: «Чув-шии!» Ну, нахал, заслужил ты «наскока»! Теперь, краснобровый, держись! И вот «побегуша» и с ходу «наскок». Выпад и отскок как у бойца с рапирой: вперёд и назад, назад и вперёд! Сшиблись, как петухи, как в чехарде, один через другого. Наскок и отскок, наскок и отскок. Ага, испугался и побежал!
Трус бежит спотыкаясь, подскакивая смешно и нелепо. Храбрец гонится сзади, только лапки мелькают, будто катит на велосипеде. Трус удрал, а храбрец на кочке исполняет танец победы. Тут и «огляды» и «побегуши», тут «вертуши» и разного фасона «подскоки». Танцует, пока солнце не припечёт. А припечёт пора и червячка заморить.
Для тебя, братец Чибис, это просто одна кочка, а для меня она единственная! Я, брат, из яйца на ней вылупился. Бывало, вспомню
о ней в жаркой Африке так и похолодею. А сейчас увидал даже в жар бросило!
Какой вопрос, стрекотуха?
Почему тебя Медведем зовут? Глухаря понятно: он весной глохнет, Зайца-беляка понятно: он зимой белый, а вот Медведь не понятно!
Хе-хе! Бестолковая птица. Мед-ведь значит мёд ведающий. Знаю, стало быть, где мёд в лесу спрятан.
А где, где он, мёд-то?!
Так я тебе и сказал! Ты же всем разболтаешь сразу, все вы в лесу тогда медведями станете.
***
Ростом ты против меня эвон какой, только я тебе не завидую!
Что так? удивился я.
А то, что вижу я вдвое больше тебя. Ты привык на всё свысока смотреть, с высоты своего роста. У тебя на всё одна точка зрения. У тебя точка, а у меня кочка!
Лесовичок вскарабкался на кочку и огляделся.
Во, вижу! крикнул он.
Чего видишь? спросил я.
Невиданное вижу. О-ё-ё-ё-ё-ёй! Хочешь посмотреть?
Ещё бы! воскликнул я.
Тогда скорей опускайся на четвереньки!
Куда опускаться?
На четвереньки, на четвереньки! А то глазеешь, как пожарник с вышки.
Я опустился на четвереньки: «О-ё-ё-ё-ёй! Действительно! Вот это да!»
Что я тебе говорил? подмигнул Лесовичок. Кочка-то не хуже точки. Хочешь понять жизнь птиц по воздуху полетай, покачайся на ветках. Хочешь понять насекомых поползай на животе, а четвероногих опустись на четвереньки. Да вот с их кочки-то о них и суди!
ЦВЕТНЫЕ СТРАНИЦЫ
Страница за страницей, как сезон за сезоном.
Разные письмена, разные и писатели. Этот правой лапой написал, а тот левой ногой. Носом пишут, крыльями и хвостом. О себе и о других: где был, что делал, за кем гонялся, от кого спасался? А ты шагай и читай.
Тянется, тянется строчка, и вдруг норка точка. Сорока хвостом поставила знак восклицательный. Мышь многоточие настрочила. Воробей двоеточия наскакал. Всё читается без запинки.
Следы рыси.
Следы водяной полёвки.
Следы барсука.
Следы выдры.
«Писано вилами по воде». А всё же следы и на воде остаются! Пузыри, где хвостом ударила рыба. Муть над норкой бобра. Утиные дорожки в ряске. Но уж больно зыбкие это страницы: не успевают конец строки дописать, как начало уже расплылось!
До чего ж миленькое тут местечко: ни тебе сосен смолючих, ни тебе ёлок колючих! Одни сладенькие осинки.
С горя, Мухоловочка, с горя! Комары после дождя вылетели ни попить, ни поесть. А ты чего подлётываешь, чего крылышками взмахиваешь?
От радости, Заинька, от радости! Комары после дождя вылетели самое времечко попить да поесть!
А мой сынок Мишка, наверное, весь в отца: губы отвислые, глазки подслеповатые, лапы кривые. И вся шкура в репейниках!
Ружьё?
Э-э, не угадала!
Пушка!
Э-э, не угадала?
Какое же, Воробей?
Рогатка. Из пушки-то по воробьям не станут палить, а из рогатки только успевай отскакивай! Уж я-то знаю, я стреляный Воробей.
В КОНЦЕ ТАИНСТВЕННОГО СЛЕДА...
Я приходил к озерку смотреть звериные росписи на песке. Кто был, что делал, куда ушёл? Вот лиса воду лакала, ножки намочила. Зайчишка на плюшевых лапках проковылял. А вот след со звериными когтями и утиными перепонками это выдра из воды вылезала.
Знакомые следы знакомых зверей.
И вдруг следок незнакомый! Бороздки и двоеточия: то ли зверёк, то ли птица, то ли ещё кто? Пересёк след песок и исчез в кустах.
Вот ещё непонятный след бороздка протянулась из кустов и пропала в траве.
Следы, следы: незнакомые следы незнакомых жителей берега.
Кто там, в конце этих бороздок, двоеточий, чёрточек? Скачет он, ползёт или бежит? Чем покрыто его тело перьями, шерстью или чешуёй?
Ничего неизвестно.
И потому интересно. Потому я и люблю приходить на безлюдный бережок озера, похожего на голубое блюдечко с золотистой каёмочкой.
Вот кто оказался в конце следа-бороздки.
Могильщиком меня, Грач, зовут. Жук-могильщик я.
Фу, гадость какая! Хорошо, что хоть спросил, а то бы от одного названия подавился!
Эх, Синица, мне-то с моим голосом только и петь, пока другие молчат! На безрыбье и рак рыба, на бесптичье и воробей соловей! Чик-чирик!
***
Ну её, глубину-то! Боюсь я...
А я там был. Хочешь, тебе расскажу?
Уж потом как-нибудь. Чего-то мне жутко...