Хотел чего?
Поворачиваюсь, вижу, стоит медсестра, на обходе была. Лет сорока, полновата, халат и колпак накрахмалены, как броня прямо. Ее и по фамилии называли. Как же? Бородина, точно! Та самая, которую я вроде ударить собирался!
Да вот, извиниться хотел, смущенно улыбаясь, промямлил я. Мне сказали, что я при поступлении вас ударить хотел Вы уж простите, не знаю, как и вышло
Ладно, принято, без улыбки, но гораздо приветливее ответила она. Работа у нас такая И Бородина, осмотрев меня с головы до ног, слегка тормознув взгляд посередине, хмыкнула.
А можно газету взять почитать? добавил я, кивая на стол. Руку не тяну, пусть почувствует себя хозяйкой положения. Я аккуратно, потом верну.
Бери, милостиво разрешила она и пошла дальше по коридору.
Я потащил газету, придерживая другой рукой коробку. Прочитал последний заголовок: «Величие ленинских идей» и «Речь Л. И. Брежнева». Посмотрел на название газеты. Издание Центрального Комитета КПСС «Советская культура». Слева от логотипа была прицеплена блямба ордена Трудового Красного Знамени, а справа дата выпуска. Семьдесят первый номер стоил пять копеек. И прочитать его мог каждый, начиная со вторника, 2 сентября 1980 года.
Глава 2
вырвало чуть не фонтаном. Из глаз потекли слезы.
По плечу похлопал кто-то из больных:
Ты как? Медсестру позвать?
Не надо, ответил я, выплевывая остатки рвоты в чашу «генуя». Психанул просто.
А, ну тогда ничего, это у нас тут обычное дело, протянул незваный помощник. Умойся, полегчает.
А я плескал в лицо холодную воду из-под крана и пытался успокоиться. Восьмидесятый год! Жил я в этом вашем Советском Союзе. Как вспомнишь, так и вздрогнешь. До восьмого класса в сортир на улицу ходил. И печное отопление. Хотя что греха таить, в институт бесплатно поступил, врачом стал. И неплохим. По нынешним временам с теми стартовыми условиями мне бы ни хрена не светило. Хотя уже будущим. Ныне, пишут в газете, товарищ Брежнев в Алма-Ате выступает
В тот же день меня перевели в обычную палату. Всего шесть коек, тумбочка у каждого своя, и, говорят, вечером в телевизионной передачи смотреть можно. Курорт! Сразу всех позвали на прием таблеток, но оказалось, что у меня утренних нет. И хорошо.
Познакомился с ребятами. Три шизофреника, один уже разваленный совсем, плюс органик, как раз тот, что мне в сортире помочь хотел, Веня его зовут. И для полного букета умственно отсталый Коля. С умеренной умственной отсталостью, тихий. Ну и я. Или красавчик я провел рукой по подбородку был с прибабахом? Нет, не может быть, в институте уже давно бы вычислили.
Посидел, полистал газету. За пять копеек, конечно, много ждать не стоит, но вот читать явно нечего. Или это у меня от стресса? Ладно, что сидеть? Надо думать, как выбраться. Пока пытался включить процесс мышления, всех начали выгонять на прогулку. Пациенты потянулись к выходу. Пошел и я. На улице не жара термометр показывает двадцать градусов, но вполне комфортно. Все приятнее запашков в отделении.
Забыл, однако, что я тут не старожил и про мой статус еще ничего не известно. Медсестра Бородина постучалась в ординаторскую и спросила, приоткрыв дверь:
Анатолий Аркадьевич, Панову на прогулку можно?
Услышав докторское «да», я тут же вклинился и получил разрешение побеседовать наедине позже.
Прогулка это отлично! Надо голову прочищать, чтобы с доктором увереннее разговаривать. Что говорить, я знаю. И что отвечать тоже. Но спокойствие надо, а его как раз пока нет. Вот похожу вдоль заборчика, смотришь, и устаканится в голове.
Ну, на прогулке все как обычно. Две санитарки сразу на лавочку плюхнулись, сели свое обсуждать, кто возле персонала скучковался, кто отошел смолить. А я побрел вдоль ограды. Вот тут меня и ожидал сюрприз.
К забору с наружной стороны прислонился носатый брюнет, явный уроженец Кавказа. Одет модно в джинсах, в синей майке с принтом D.A.R.E. Ага, футболочка-то зарубежная. Drug Abuse Resistance Education образование для противостояния злоупотреблению наркотиками. Штатовская маечка! Не делают таких в СССР!
Брюнет свистнул мне, подмигнул:
Андрюха, наконец-то! А то эти шакалы к тебе не пускают, вроде как не положено.
Привет, осторожно пожал я протянутую руку.
Говорит чисто, практически без акцента. Никаких тебе «ара», «генацвале»
Какой-то ты странный, сказал парень, разглядывая меня.
А ты чего хотел? Я как очнулся, не помню ни хрена. Даже как тебя зовут. Смутно в голове вертится, что знакомы Мне растерянность изображать не надо. Даже свой день рождения забыл. Говно, короче, со всех сторон.
Вот это засада. Ну, со мной проще. Я Давид Ашхацава, мы с первого курса вместе. В общаге на Пироговской живем.
Вот и ладно, на Малой Пироговской я бывал не раз, что там и как, примерно помню. Первый мед, длинноногие студентки Слушая про себя нового, киваю головой.
А что случилось со мной? задал я самый, пожалуй, главный сейчас вопрос.
А хрен его знает, пожал плечами Давид. Собрались с девчонками по поводу начала учебного года. Танцевали, выпивали, веселились. И тут вдруг ты сидишь, бледный как стенка, и начинаешь нести неизвестно что. Отбивался от всех, кричал, что кругом враги, в окно хотел выпрыгнуть. А четвертый этаж, Пан, это не шутки. Кто скорую и ментов вызывал, не знаю. Точно не я. Он замялся. Слушай, Андрюха, а что с работой твоей? Сообщить же надо. А то прогул будет.