Он снова наполнил наши стаканы.
Ты с ним поаккуратнее. Не лезь сразу со своей наукой. Сначала послушай, посмотри, как дела ведутся. Громов ценит тех, кто работает, а не языком треплет. Докажешь делом, будет уважать.
Спасибо за совет, искренне поблагодарил я.
А в район пока не суйся, продолжил Егорыч. Там сейчас неспокойно. Климов с Лаптевым грызутся, как собаки за кость. А кость эта кресло первого секретаря. Обласкают, используют, и выбросят.
Такие откровения от малознакомого человека могли показаться странными, но я понимал: для старика я был безопасным слушателем. Молодой, не местный, без связей и собственных интересов в районных играх.
И давно это противостояние? спросил я, делая глоток чая.
Года два уже, покачал головой Егорыч. Как Лаптева перевели к нам из соседнего района. Говорят, там он тоже интриги плел, да нарвался на кого-то посильнее. Теперь здесь пытается карьеру делать.
Мы проговорили до поздних сумерек. Я узнал о каждом значимом человеке в совхозе, о проблемах с поставками запчастей для техники, о надоях, снизившихся из-за плохих кормов, о затяжном строительстве зернохранилища, где меня чуть не убило балкой.
Уходя, я поблагодарил старика за гостеприимство.
Заходи еще, кивнул Егорыч. Одному-то скучно вечерами. А мне рассказать есть чего.
Возвращаясь к дому в густых сумерках, я думал о том, насколько ценным источником информации оказался мой сосед. В моей прошлой работе таких называли «инсайдерами», людьми, обладающими внутренней информацией, но стоящими в стороне от основной игры.
Глава 3 Небольшой ремонт
На пороге стоял молодой парень в кепке и клетчатой рубашке, на вид лет шестнадцати.
Виктор Алексеич? Вам записка от Михал Михалыча, он протянул сложенный вчетверо лист бумаги.
Я развернул записку. Почерк Громова оказался крупным, размашистым:
«Виктор Алексеевич! По рекомендации фельдшера Вам положен постельный режим еще два дня. Используйте это время для обустройства на новом месте. В понедельник жду Вас в конторе, покажу фронт работ. С уважением, М. М. Громов».
Спасибо, кивнул я парню. Как тебя зовут?
Сашка я, улыбнулся он. На почте помогаю, а еще в клубе киномехаником подрабатываю.
Киномехаником? заинтересовался я. И какие фильмы крутите?
В эту субботу «Белое солнце пустыни» будет, с гордостью ответил Сашка. Приходите, народу не много бывает, место хорошее найдем.
Обязательно приду, пообещал я, и парень, кивнув, ускакал по тропинке вниз.
День предстоял насыщенный. Я планировал закончить уборку, осмотреть участок, который прилегал к дому, и составить список необходимых материалов для ремонта.
Печь прогорела за ночь, но стены сохранили тепло. Я позавтракал хлебом и колбасой, купленными вчера в сельском магазине, запил крепким чаем. Чайник грелся на керосинке, которую я нашел в кладовке, небольшой, но исправной.
Участок оказался впечатляющих размеров. За домом располагался запущенный огород, но грядки еще угадывались под сорняками. У забора росли несколько яблонь и кусты смородины. В дальнем углу стоял покосившийся сарай, а рядом дровяник, заполненный березовыми чурками.
Колодец я нашел в десяти шагах от крыльца, бревенчатый сруб с жестяной крышей и воротом. Вода оказалась кристально чистой и ледяной, с привкусом железа.
Вернувшись в дом, я приступил к более детальному осмотру. Крыша протекала в нескольких местах, об этом свидетельствовали желтые пятна на потолке.
Печная труба нуждалась в перекладке, два оконных стекла имели трещины. Главной проблемой выглядело крыльцо. Прогнившие доски могли не выдержать дождливой осени.
Я записывал все в найденную в столе тетрадь, составляя подробный план ремонта. Моя фотографическая память позволяла удерживать в голове сотни деталей одновременно, но
я предпочитал старый добрый метод записей. С тем же успехом я мог бы просто запомнить все, но физический акт письма помогал структурировать мысли.
Способность запоминать тексты дословно после одного прочтения всегда выделяла меня. В прошлой жизни я мог цитировать страницы политологических исследований, не заглядывая в источник.
Сейчас этот навык приобрел новую ценность. Я мог мысленно обращаться к прочитанным книгам по экономике, истории, сельскому хозяйству, как к внутренней библиотеке.
Глядя на стену, я мысленно перелистывал страницы книг по агрономии, которые доводилось изучать перед в прошлой жизни. Текст всплывал перед внутренним взором с фотографической четкостью: схемы севооборотов, таблицы с нормами внесения удобрений, диаграммы продуктивности различных сортов пшеницы.
То же самое я делал с музыкой. Закрывая глаза, мог услышать целые симфонии, воспроизводя их в воображении ноту за нотой. Сейчас в моей голове звучал Второй фортепианный концерт Рахманинова. Этот концерт я слушал накануне покушения в Мариинском театре, и теперь мелодия помогала мне заснуть в непривычной обстановке.
Я понимал, что эти способности, фотографическая память, аналитический склад ума, будут моими главными инструментами в новой жизни. Без интернета, без современных технологий, без доступа к информационным базам данных я мог опираться только на то, что уже хранилось в моей памяти, и на то, что успеваю узнать и запомнить здесь.