Классическая картина вторичного засоления, объяснял Кутузов, наполняя пробирки образцами с разных глубин. Соленые грунтовые воды поднимаются к поверхности, испаряются, оставляя соли.
Растительность на солончаках была специфической. Ближе к озеру росли только солянки, мясистые растения с сизо-зелеными листьями, приспособленные к высокой концентрации солей. Дальше от берега появлялись полынь, лебеда, подорожник растения, терпимые к умеренному засолению.
А что это за растение? спросил я, указывая на заросли с мелкими белыми цветочками.
Солерос. Галофит, то есть солелюбивое растение. Кутузов сорвал веточку, размял между пальцами. Съедобное, кстати. Местные его иногда в салаты добавляют.
К полудню мы закончили отбор образцов. В саквояже лаборанта поместился внушительный набор, тридцать шесть пробирок с почвенными образцами, каждая тщательно подписанная и упакованная.
Когда будут готовы результаты? спросил я, помогая Кутузову уложить ящички в машину.
Через неделю. Нужно сделать полный химический анализ pH, содержание гумуса, азота, фосфора, калия, микроэлементов. Плюс определение механического состава и засоленности. Он протер очки носовым платком в синюю клетку. Работы много, но интересной.
А предварительные выводы можете сделать?
Кутузов задумался, глядя в сторону обследованных участков.
Каменистые склоны кислые, малоплодородные, но поправимые. Известкование, органика, правильная обработка, и через пару лет будут
давать неплохие урожаи. Болото ценный источник торфа и возможность создания прудового хозяйства. Солончаки самая сложная проблема, но и там есть варианты. Промывка, дренаж, посадка галофитов для постепенного рассоления.
Значит, все участки можно ввести в оборот?
Можно. Только подходы разные нужны. Склоны террасировать, болота частично осушать, солончаки промывать. Но технически все выполнимо. Он сел в машину, завел двигатель. Главное не торопиться, делать все по науке.
Проводив лаборанта, я сел на крыльце дома с блокнотом, перечитывая записи. Картина постепенно прояснялась. Каждый участок имел специфические проблемы, но и свои преимущества.
Каменистые склоны большое количество извести в материнской породе поможет нейтрализовать кислотность. Камни можно использовать для строительства террас и дренажных систем.
Болото готовый источник торфа для удобрения других участков. Плюс возможность рыбоводства в созданных прудах.
Солончаки после рассоления могут стать весьма плодородными, поскольку засоленные почвы часто богаты минеральными веществами.
Но что важнее всего, все три типа участков можно объединить в единую систему. Торф из болота улучшит плодородие склонов. Известняк со склонов поможет нейтрализовать кислотность торфа. А рассоленные земли станут основой для интенсивного земледелия.
Я открыл свежую страницу блокнота и начал составлять схему комплексного освоения. Пятьсот гектаров мертвых земель должны превратиться в образцовое хозяйство. И теперь, после детального обследования, эта задача казалась вполне решаемой.
На следующий день мы с Кутузовым отправились к самому проблематичному участку, землям вокруг старого кожевенного завода. Лаборант привез с собой дополнительное оборудование: портативный pH-метр в кожаном футляре, набор индикаторных полосок в пластиковой коробочке и несколько склянок с реактивами, тщательно завернутых в газетную бумагу.
Здесь нужен особый подход, предупредил он, надевая резиновые перчатки желтого цвета. Если действительно есть тяжелые металлы, то работать надо осторожно.
Территория бывшего Алтайского кожевенного завода имени Куйбышева встретила нас унылым пейзажем. Главное здание из красного кирпича с высокой трубой стояло с заколоченными досками окнами. Железные ворота покрылись ржавчиной, а над входом криво висела выцветшая табличка с названием предприятия.
Но больше всего поражала земля вокруг. На площади в несколько гектаров практически ничего не росло. Почва имела серовато-бурый оттенок с рыжеватыми пятнами, местами покрытая белесой коркой. Редкие сорняки выглядели болезненно листья желтые с бурыми пятнами, стебли искривленные.
Вот это да, присвистнул Кутузов, осматривая мертвый пейзаж. Хуже, чем я думал. Видите эти рыжие разводы? Это окислы железа, значит, кислотность высокая. А белые корки, скорее всего, соли хрома.
Мы направились к самому зараженному участку, территории бывших очистных сооружений. Здесь когда-то стояли отстойники для промышленных стоков, а теперь зияли бетонные ямы, частично засыпанные строительным мусором.
Я достал саперную лопатку и попробовал копнуть землю. Лопатка с трудом входила в спекшийся грунт, издавая скрежет о твердые включения. Выкопанная земля имела странный металлический блеск и неприятно пахла химикатами.
Осторожнее, предупредил Кутузов, доставая из саквояжа специальный пробоотборник, стальную трубку с острым наконечником и резиновой грушей для создания вакуума. Лучше не дышать этой пылью.
Первые пробы мы взяли прямо у отстойников. Почва здесь оказалась пропитана химикатами на глубину более метра. При извлечении образца из трубки поднялась едкая пыль, от которой першило в горле.