Громов приехал около девяти, хмурый и озабоченный. Увидев работающий трактор, он сначала не поверил своим глазам.
За ночь починили? он обошел машину кругом, словно опасаясь подвоха. Без запчастей?
Виктор Алексеевич сам придумал, как залатать трещину, с гордостью, будто это была его заслуга, сообщил Петрович. Какую-то особую смесь сделал, проверенный технический метод.
Громов пристально посмотрел на меня:
И долго это продержится?
До капремонта точно, ответил я. А это два-три года минимум.
Любопытно, председатель задумчиво почесал подбородок. Очень любопытно. Зайди ко мне в контору после обеда, Виктор Алексеевич. Есть разговор.
После нескольких часов сна я явился в контору совхоза. Громов ждал меня, просматривая какие-то документы.
Садись, он указал на стул. Чай будешь?
Не откажусь.
Председатель налил чай в граненый стакан с подстаканником, подвинул вазочку с карамельками.
Значит, механикой тоже увлекаешься, начал он без предисловий. И, судя по всему, неплохо разбираешься.
Было хобби, признался я. Ремонтировал старые автомобили с отцом, пока он был жив.
У нас с техникой беда, Громов отхлебнул чай. Я имею в виду не только сломанный трактор. Половина машин работает на последнем издыхании, запчастей не хватает, хороших механиков днем с огнем не найдешь. Хомутов вот пьет, а заменить некем.
Я молча ждал, куда он клонит.
Предлагаю тебе совмещать, наконец сказал председатель. Оставайся главным агрономом, но возьми на себя еще и техническую часть. Будешь консультировать по ремонтам, внедрять свои методы. Разумеется, с соответствующей доплатой.
А как же мои агрономические эксперименты? Контурное земледелие, новая система севооборота?
Никто не запрещает, Громов развел руками. Наоборот, дам тебе больше свободы. Составишь свой график, сам решишь, когда заниматься полями, когда техникой.
Я задумался. Предложение было заманчивым с точки зрения моей долгосрочной стратегии. Отвечая за технику, я получал доступ к ключевым ресурсам совхоза и возможность продемонстрировать еще один аспект своих необычных для этого времени знаний.
Согласен, кивнул я. Но с условием: мне нужна полная свобода действий в моих экспериментах. И доступ к мастерским для создания собственных устройств.
Каких устройств? насторожился Громов.
Хочу сконструировать несколько
приспособлений для обработки почвы на каменистых участках. И усовершенствовать существующую технику для экономии горючего.
Председатель посмотрел на меня с интересом:
Ты полон сюрпризов, агроном. Ладно, будь по-твоему. Завтра оформим документы на совмещение должностей.
Когда я вышел из конторы, во дворе меня ждали трое механизаторов.
Виктор Алексеич, обратился самый старший, с седыми висками и глубокими морщинами на загорелом лице, мы тут с мужиками поговорили У меня на К-700 проблема с гидравликой. Посмотрите?
И у меня комбайн барахлит, добавил второй. Может, тоже какой метод придумаете?
Я улыбнулся:
Завтра начнем осмотр всей техники. Составим план ремонта.
По дороге домой встретил знакомую уже фигуру на развилке. Егорыч стоял, опираясь на резную трость, и с интересом меня разглядывал.
Наслышан уже, хмыкнул старик, когда я поравнялся с ним. Трактор воскресил, Хомутова обставил. Теперь весь совхоз гудит. Новый агроном с золотыми руками.
Преувеличивают, пожал я плечами.
Не скромничай, Егорыч прищурился. Я пятьдесят лет здесь живу, людей вижу насквозь. Ты не из простых, парень. Что-то в тебе есть необычное.
От этих слов по спине пробежал холодок. Неужели старик что-то заподозрил?
Просто хорошая память и инженерный склад ума, улыбнулся я.
Может, и так, Егорыч не стал спорить. Но запомни. В деревне репутация дороже золота. А ты уже заработал хорошую. Береги ее.
Я кивнул, принимая совет. Старик прав, мой план медленного, но верного продвижения начинал работать. Технические знания из будущего, примененные здесь и сейчас, открывали двери лучше любой протекции.
День продолжился с шороха дождя по крыше. Мелкий, но упорный весенний дождь лучшая погода для начала полевых работ.
Влага напитает почву, поможет семенам взойти. Я с удовольствием вдохнул свежий воздух, наполненный запахом мокрой земли и пробуждающихся растений.
К трем часам дождь прекратился. Я надел резиновые сапоги, прорезиненную куртку и отправился к назначенному месту встречи с бригадой, которую выделил мне Громов для эксперимента.
На краю поля, у старого разбитого вагончика, служившего когда-то полевым станом, меня уже ждали пятеро мужчин. Все они выглядели необычно для привыкшего к офисным костюмам политтехнолога из будущего обветренные лица, натруженные руки, настороженные взгляды.
Вот и наш ученый, произнес самый старший, шестидесятилетний тракторист с редеющими седыми волосами и глубокими морщинами, прорезавшими лицо словно речные русла. На его выцветшей клетчатой рубашке красовалась медаль «За трудовую доблесть».
Виктор Алексеевич Корнилов, представился я, крепко пожимая мозолистую ладонь. А вы, я так понимаю, бригада, которую Михаил Михайлович выделил для эксперимента?
Да, нас Громов направил, кивнул старший. Я Василий Петрович, но все меня дядей Васей кличут. Тридцать пять лет на тракторе.