Моё появление заставило всех замолчать.
Старалась держаться величаво, я проследовала к длинному столу, за которым восседал король Тринара,
мой отец, брат и тринарские ландграфы.
Всё шло гладко, но ровно до тех пор, пока не увидела знакомую фигуру. Гхарт Роберт, одетый во всё мрачное, злым бирюком смотрел на меня, словно на врага, которого растерзал бы голыми руками.
Сердце загрохотало, как сумасшедшее, готовое пробить рёбра и выскочить из груди. Однако я заставила себя отвернуться, сделать вид, что более не смотрю в его сторону, тем более не думаю о нём.
Вот только выбросить из головы взгляд, наполненный ненавистью, было непросто, потому что гхарт Роберт меня, кажется, возненавидел. Но за что?
Глава 8
Но отступать поздно. Музыка стихла. Танцоры расступились. Под взглядами придворных я подошла ближе к столу, за которым собрались самые влиятельные мужчины Тринара, и склонилась в реверансе.
Лиеры в смелых нарядах здесь тоже присутствовали, но исключительно как наблюдающие за празднеством зрительницы. Они и другие вельможи стояли вдоль стен, украшенных флагами, оружием, гобеленами, и приглушённо перешёптывались, обсуждая происходящее.
Я приготовилась, что придётся присоединиться к ним, но неожиданно мрачный король Тринара, расправив широкие плечи, скрытые синей накидкой, и, поправив тёмную косу, перекинутую на грудь, пробасил:
Княжна, почтите нас своим присутствием.
Сразу же по его левую руку появилось свободное место.
Губы отца дрогнули, растягиваясь в довольной улыбке. Он сообразил, что именно неожиданный наряд пробудил в короле симпатию, которая дала мне важное преимущество. Ведь даже королева не присутствовала на «трапезе», а мне оказали такую честь.
Благодарю, Сиятельный!
Под завистливыми взглядами тринарской знати я заняла место среди ландграфов.
Слуги поставили чеканную тарелку, подали приборы, огромный кубок, наполненный почти до краёв.
Я подняла тяжелую чашу и с улыбкой обратилась с краткой речью к Марготу, наблюдавшему за мной:
Благодарим за гостеприимство, Сиятельный король Тринара! после чего пригубила немного терпкого вина́.
Суровые гхарты, облачённые в цвета королевской семьи и своих родов, не обрадовались моему соседству. Гхарт Роберт, сидевший на другом краю стола, так вовсе напрягся.
Его неприязнь задевала, возмущала, однако, несмотря на сильное волнение, я заставила себя улыбнуться.
Глаза Роберта опасливо сощурились, как будто он увидел ядовитую гадюку, и от лавины накрывшей меня ненависти, презрения, едва не заискрился воздух.
Прежде чем его отношение стало очевидно всем остальным, он тряхнул головой волнистые пряди упали на лицо, скрыв гнев. Вот только колючий, злобный взгляд я ощущала кожей.
Вижу, Роберт, потрясён красотой юной княжны Лиэн, раскатисто хохотнул Маргот, по-своему рассудив странное поведение посла. Ориентируясь на настроение короля, музыканты снова заиграли, и напряжение за столом начало спадать.
Красота княжны бесспорна. Как и её талант: она искусная травница, согласился Роберт. Другие, возможно, не заметили издёвки, но я, помня, какими разными оттенками может звучать его голос, сразу уловила её в похвале.
Красивая, умная, верная женщина дар и счастье рода, подметил отец.
За дар и счастье! Раскрасневшиеся от духоты и вина́ ландграфы подняли огромные кубки. Гхарт Роберт тоже поднял, но сколько же ненависти читалось в его серых глазах.
Отец наклонился к королю Тринара, что-то зашептал, отчего брови Маргота удивлённо взметнулись.
Роберт, отслеживая их общение, на миг позабыл о питье. Его сосед, уже немолодой, лысеющий ландграф Вормудт, что-то сказал. После чего Роберт крепче сомкнул пальцами кубок, бросил на меня брезгливый взгляд и, запрокинув голову, опустошил его до дна.
Вижу, мой друг ошеломлён вашим приездом, заговорил со мной один из ландграфов, рыжий, грузный мужчина с бычьей шеей, украшенной тяжёлой цепью с массивной подвеской.
Думаете? недоверчиво усмехнулась я, молясь, чтобы неприязнь Роберта ко мне не стала главной темой для сплетен.
Уверен.
Маргот и отец тем временем продолжали переговариваться, пока король не захохотал и не подметил громко:
Роберт с княжны глаз не сводит.
Дамы, что стояли у стен и обмахивались веерами, притихли, ловя каждое слово короля. В зале сразу стало тише, даже ветер стал слышен.
Так и есть, Сиятельный, губы Роберта скривились в усмешке. Впечатлён.
Князь
и его свита задержатся в Тринаре, так что успеешь насладишься общением.
Надеюсь на это, кивнул Роберт, игнорируя меня, будто я была пустым местом или говорили не обо мне.
За столом снова потекли мужские разговоры. Слуги подавали новые блюда, ви́на. Я сидела, натянуто улыбалась и, понемногу отпивая из кубка, молилась, чтобы «обед» скорее завершился. Гости давно захмелели, начали петь старинные баллады, которые перемежались пошлыми шутками ландграфа Вормудта, не предназначенными для девичьих ушей.
Я была здесь лишней, хотела уйти. Уже казалось, что вот-вот подвернётся возможность сослаться на усталость и улизнуть, но ошиблась. Марготу надоело есть, пить, сидеть. Он пожелал размяться.
Встал из-за стола, скинул плащ с плеч и, покачиваясь, протянул мне лапищу.