Ты понимаешь только язык силы, рычал мне в ухо Кейн.
Э-эрик прохрипела я, дергаясь в его тисках как маленькая собачонка.
Что? перед лицом появились его красные глаза. Что, Агата?
В глазах потемнело, когда он усилил напор. Сквозь тьму я слышала только его голос, низкий, ровный и страшно спокойный.
Что такое свобода ты понимаешь, только когда тебя её лишают. Я - единственный, кто тебе её даст. Я - единственный в этом городе, кто действительно способен тебя этой свободы лишить. Но у меня нет ни малейшего желания делать тебе больно, я просто хочу, чтобы ты была моей. Потому что я долго ждалЯ выдохнула что-то нечленораздельное, чувствуя, что теряю сознание.
Глава 3.3
Кейн, ты с дуба рухнул, какого хрена ты творишь?!
Перед глазами расплывался потолок, сглатывать было больно.
Остынь, я сказал!
Ответом ему было только рычание. Я привстала. Зрелище отличное, если Тагаччи ещё и головой в стену его воткнет пару раз, то эта ночь станет просто отличной.
Лицо Тагаччи изменилось, вытянулось в подобие медвежьей морды, он морщил нос и скалился. Видно было, что тяжело ему, огромному оборотню, удерживать этого волка-монстра. Тагаччи оттаскивал его от меня, крепко обхватив
под руки. Кейн не сводил с меня красных глаз, они не горели, они пылали. Он дышал через рот, как бешеный волк.
И опять дежавю, секундное. Где я могла его видеть? Где я могла видеть такую ярость? Такой гнев? Это было похоже на что-то, что я не могла вспомнить.
Уймись, а то подеремся! пригрозил медведь.
Разорву прорычал Кейн, пытаясь выпутаться из тисков Тагаччи, и видно было, что ещё немного и медведь его не удержит.
Кого? спокойно уточнил Тагаччи.
Тебя, черт возьми!
Эрик Кейн дернулся, извернулся и пол содрогнулся, когда он перебросил через себя здоровенное тело медведя. А потом он указал на меня пальцем, словно на букашку.
Завтра я вернусь, и мы поговорим ещё раз.
Он резко развернулся и вылетел из столовой. Я с удовольствие отметила, что на выходе он коснулся раненого бока. Чтобы тебе ночь из-за боли от серебра не спалось, скотина
Я легла на пол, пытаясь сообразить встать или остаться лежать. Надо мной навис медведь.
Пошел прочь прошептала я.
Он не со зла, просто сорвался, обыденно заявил тот. Взял меня на руки и усадил на диван.
Я устало прикрыла глаза и потерла саднящую шею. Дверь уже захлопнулась, а в столовой я была одна. Возле стола капли крови. Пистолета нигде нет, видимо, Тагаччи забрал его с собой. Я потерла лицо, надо было перевести дух.
Придушил меня, сволочь. Как же хотелось сделать ему ещё больнее! Чтобы прямо видно было на лице как ему больно! Выгрызть от него кусок! Биться с ним до последнего, пока оба не упадем.
Не позволю собой помыкать. Не позволю! Больше никогда!
Будет под рукой опять пистолет - выстрелю. Вилка, нож, любой острый предмет - использую!
Завтра я официально принимаю предложения от других волков. Завтра, да уже сегодня, потому что за полночь, мне до бесконечности будут бросать вызовы другие волчицы. Они и раньше могли это делать, но сейчас кусочек особо лакомый. Потому что я одна.
Пока Кейн будет занят отбиванием от меня кандидатов - я буду думать, как избавиться от него самого. А кандидатов он будет рвать я уверена. И я очень надеюсь, что они его изведут, что он устанет, утомится возиться с нашими подковерными играми. И тогда я его прибью.
Я одна буду сидеть на троне. Одна!
Он ничем не отличается от моего бывшего мужа. Моя. Возьму силой, если не согласишься.
Сидя на диване, сломленная, я думала о том, что хочу своего мужа назад. С ним я хотя бы знала, как жить. Что его бесит, а что нет. Каким бы он ни был жестким, даже жестоким, я отчетливо поняла, как мне его не хватает. Будто дыра в груди. Пустота в душе. И какой-то мудак тычет в эту открытую рану пальцем, радостно глядя, как меня корежит.
Или из двух зол я просто выбираю то, к которому привыкла? Да только Михаэль умер. Нет его. И никогда больше не будет. И нечего мне выбирать.
Я вышла из столовой и тут же опять наткнулась на Тагаччи.
Вы в порядке, моя королева? спросил он, хмуря темные брови, разглядывая меня.
Я не твоя королева, медведь-предатель, прошипела я.
Я по-прежнему вас защищаю и ваших детей. Просто платите мне больше не вы, спокойно проговорил Тагаччи с медвежьей невозмутимостью.
Он меня чуть не убил, прорычала я устало. Ты впустил в мой дом того, кто меня ненавидит.
Тагаччи сморщившись покачал головой.
Не ненавидит, моя королева. Он на вас помешан настолько, что напрочь теряет контроль.
Пошел вон из моего дома, прошептала я и поднялась в спальню.
Уверена, что он не пойдет вон. Никто меня не слушает, всему нужна мужская рука, хотя и знают, что я могу и горло перегрызть тому, кто меня предал.
Тагаччи говорил так, будто они уже не раз общались. Предатель лгун. А я ему свою жизнь доверяла!
Я разделась и рухнула в постель, с ощущением, что мой дом ограбили. В нем наследили грязными ботинками. Натоптали везде.
Как же гадко было осознать, что моя стабильная жизнь зависела от жизни моего мужа. Волчицы всегда равны волкам. В обычных семьях. Не в моей.
Я не уснула, но провалилась в тревожную темноту.