Но потом... Потом я вспомнил об обещании Лоле допросить Ариэль, и действительность рухнула на плечи, как мешок с песком.
Детка, а кого бы тебе хотелось отдать Эцилопам? посчитав, что пока мы вдвоём, это сделать удобнее всего, я решил зайти издалека.
На лице девушки вновь проступила гримаска отвращения.
Знаешь, я вообще-то люблю свою работу, но иногда...
Что?.. К тебе кто-нибудь приставал? Тебя обидели? я вспомнил злополучное видео с Карбункулом. Только скажи, и я...
Ой, какой ты смешной, она прикоснулась кончиком указательного пальца к моему носу. Хочешь, я покажу тебе свой танец?
Может, не сейчас... хотя соблазн был велик, я всё ещё был настроен задать Ариэль парочку вопросов.
Ой, ну пожалуйста! Мне так хочется... приложила руки к груди, она распахнула свои лучистые глаза во всю ширину.
Э... Ладно. А где? я оглядел довольно тесную ванную.
Садись вот сюда, она подтолкнула меня к унитазу, прикрытому пушистой розовой крышкой. А полотенце давай сюда. Без него гораздо лучше.
Через некоторое время я, совершенно окосевший, сидел на полу ванной, а Ариэль прижималась к моей груди. Надо ли говорить, что без второго душа теперь никак не обойтись!
Тебе понравилось? спросила девушка, нежно покусывая меня за ухо.
О-о-о...
Ну вот, я так и знала! она вскочила и закружилась по комнате. На коже, словно сбрызнутой перламутровой чешуёй, засверкали капли воды. А этот прилизанный скелет совсем не ты. И спрашивается: зачем тогда всё? Сидит и пялится на дверь! Это, знаешь ли, оскорбительно. Я же профессионал!
О чём она говорит? я вновь попытался представить себе образ мышления Ариэль... Профессионал. Она говорит о своей работе то есть, о танцах. "Пялится на дверь, и это оскорбительно" вероятно, кто-то, вместо того, чтобы смотреть на неё... Речь идёт о приватном танце. А "прилизанный скелет" это, конечно же, Карбункул!
Признаться, более точного описания его внешности и придумать нельзя.
И откуда мне знать, что у него под одеждой?.. оказывается, монолог продолжался, и я вновь навострил уши. Главное правило: смотри, но не трогай. К тому же, раздевалась я, а не он. Почему никто не спросит, что под одеждой у меня?..
Кто? может, вопрос прозвучал слишком резко, но я вдруг почувствовал себя, как гончая, которая почуяла след. Кто тебя спрашивал, что у Карбункула под одеждой?
И знаете, она вовсе не удивилась тому, что я понял, о ком идёт речь...
Ну этот... она нетерпеливо взмахнула рукой. Погонщик улитов. Я всегда подозревала, что он из "таких" ну, ты меня понимаешь, и я кивнул, хотя ничего не понял. Ничегошеньки. Вот его бы я охотно отдала Эцилопам. Хотя клоуны такие милые люди.
Так он клоун?
Ну причём тут клоуны?! Ты совсем меня не слушаешь... А у меня ещё столько дел! подняв прекрасные глаза к потолку, Ариэль принялась перечислять, загибая пальчики: сделать маникюр, у меня как раз ноготь сломался... Потом ещё ресницы. Ой, Макс, знал бы ты, сколько возни с этими ресницами! Да что я говорю! Сейчас я тебе покажу...
Так, всё, я поднялся, и запахнул на себе полотенце, как римский патриций тогу. Хватит. Идём спать.
Просто я понял, что поток сознания Ариэль, вместо того, чтобы дать какую-то зацепку, всё больше погружает меня в пучину непонимания. И если это словоизвержение не пресечь сейчас, мы так просидим до следующей смены.
Утро, а точнее, вечер, оказался ничем не отличим от предыдущего: подъём, душ, пищевая таблетка, и марш-марш на работу.
Кроме одного.
В гости, на чашечку воды, зашел Розарио...
Который оказался совершенно потрясающим негром, с богоподобной фигурой, громадными золотыми кольцами в ушах и коротким желто-чёрным курчавым ёжиком на голове.
Так-так-так... взглядом он прошелся по моей фигуре, оценил, и отложил в папку "до востребования", так мне показалось. Вот кому не понравились мои лучшие джинсы с проветриванием.
В его масляный, томный взгляд можно было макать круассаны как в растопленный шоколад.
Просто они немного не в моём вкусе, я старался говорить очень нейтральным тоном. Ну, чтобы не наводить на всякие мысли...
А какой у тебя вкус, красавчик?
Вот и пытайся вести себя осторожно...
Я чувствовал, как краснота стремительно взлетела по моей шее, а потом безжалостно затопила щеки.
Розарио был в восторге.
Вообще-то мне пора на работу, промямлил я, стараясь избежать знойного взгляда.
Ну, не буду мешать, после длинной паузы смилостивился негр.
С кошачьей грацией развернулся, и тут я увидел... Ну, хвост. Только желто-полосатый, как волосы на голове. Хвост извивался таким недвусмысленным образом, что заставил бы покраснеть даже монахиню.
А вот рабочее место меня "порадовало" надеюсь, вы понимаете, что это был сарказм...
Вся раковина, а также высокие горы посуды, были заляпаны первосортной, похожей на бетон, грязью.
Бедняга Фонци боролся с тягучей, быстро застывающей жижей не на жизнь, а на смерть. Грязь налипла на его тельце, почти парализовав ложноножки, и он почти утонул, когда я появился.
Так, мне начинает надоедать. Это уже не похоже на безобидный розыгрыш: одно дело заставить перемыть меня в одиночку вагон и маленькую тележку грязной посуды, и совсем другое утопить в грязи безобидное, и в чём-то даже милое существо.