Нет Это не ваше имя, спокойно ответила Дуня. Но если хотите, буду называть вас так.
А вы знаете моё настоящее имя? удивился, но не смутился Иванов.
Конечно же, нет! без стеснения откликнулась девушка.
Хорошо! Значит, впереди у вас ещё целая жизнь! улыбнулся Иванов.
Дерьмовая это будет жизнь вздохнула Дуня.
Всё в ваших руках! возразил Иванов. Вот Фёдор Андреевич начинал, если не ошибаюсь, с четырёх тысяч рублей, одного летнего военного сюртука и смертельного, можно сказать, диагноза. И ничего! Третий ранг двусердого, целое предприятие по защите двусердых Ишима от нападок «безтёмовцев», а состояние уже приближается к полумиллиону рублей. Да и доносы на него строчить начали. В средствах народного оповещения, опять-таки, имя мелькает А значит, слава не за горами! Как и целое войско врагов. Они тоже вскорости появятся.
Да вроде уже имеются, хмыкнул я. Дом давеча спалили старый.
Из которого вы успели вывезти семью, усмехнулся Иванов. Тоже прямо вот день в день Помните наш разговор про удивительные совпадения, Фёдор Андреевич?
Помню, конечно, Иван Иванович, подтвердил я.
А ещё вы постоянно оказываетесь в самом сердце событий, напомнил опричник. Вон, даже Светозар Бубенцов это подметил и, просто находясь рядом с вами, вышел на заговор Чем, к слову, помешал работе сразу двух наших особых служб! ПУПа и РУТа. А это ещё что такое
От резкого торможения меня и Дуню кинуло на спинки передних сидений. Я успел заметить, как прямо перед машиной Ивана Ивановича резко остановился современный внедорожник.
Пока я пытался унять новый приступ головной боли, а Дуня просто понять, что происходит, события развивались стремительно. Из внедорожника выскочило трое: двое направили автоматы на машину Иванова, а один неспешным шагом двинулся к нашей водительской двери.
Надо же! удивился Иван Иванович. Да меня же захватывают! Или это за кем-то из вас? Как думаете, Фёдор Андреевич и Евдокия Сергеевна?
Это сукин Ёлкин! прогундосила Дуня, зажимая разбитый нос. Нашёл всё-таки!..
Видите, Фёдор Андреевич? Стоило вам решить помочь Евдокии Сергеевне, а мне посадить вас в машину, и впервые за пятьдесят лет на меня направили автомат. Вот прямо даже среди бела дня! восхитился Иванов.
Скорее, серого утра, Иван Иванович, поправил я. Но понимаю и разделяю ваше удивление.
Ну что же! Надо пообщаться с этими настойчивыми молодыми людьми! радостно сказал Иванов, и стекло водительской двери начало опускаться.
Следователь Парамон Ёлкин вальяжно облокотился на край окна и, заглянув в салон, уверенно заявил:
Ваш бродь! У вас в машине находится Евдокия Мраморная! Она сбежала, нарушив договор с управленцами подмостков. Так что прошу вас, не мешайте задержанию. Евдокию следует доставить обратно во Владимир.
Это, конечно, прекрасно, согласился Иванов. Но как же так получилось, что живому человеку уехать уже никуда нельзя? Разве же это не
Он прищурился, щёлкнув каким-то рычажком на приборной панели. Причём сделал это так незаметно, что я увидел лишь благодаря ракурсу.
Это же рабство, сударь! закончил Иванов. Или насильное удержание поданного Русского государя!
А вам какое дело, ваше благородие? скорчил уставшую мину Ёлкин. Всё по закону Я забираю Евдокию.
И вы хотите сказать, что власти вам такое разрешили? удивился Иванов.
Слушайте Ваше благородие! Я следователь Полицейского Приказа! разозлился Ёлкин. Я представитель власти!
Допустим, кивнул Иванов.
А раз я провожу задержание, значит, власти такое разрешают! рявкнул в окно Парамон.
И государь, стало быть, не против? снова удивился Иванов.
В этот момент двое парней с автоматами начали почему-то пятиться. Они увидели что-то на радиаторной решётке автомобиля, и это что-то до смерти их напугало.
Ну раз я представитель власти, ваше благородие, то, стало быть, и он разрешает! огрызнулся Ёлкин, не замечавший странного поведения помощников.
В следующий момент рука Иванова выстрелила не хуже пистолетной пули, переместившись с руля на воротник Ёлкина и втягивая знаменитого следователя в салон.
Да ты охренел такое нести-то, Парамон? спросил Иван Иванович уже совсем другим тоном.
Да как вы!.. Как вы смеете!.. Нельзя двусердым трогать обычного! возмутился Ёлкин, пытаясь вырваться.
Совсем-совсем нельзя? с интонацией очень спокойного удава уточнил Иванов. Без исключений?
Каторга за такое! Парни!.. Ёлкин, наконец, вспомнил про своих помощников. Нарушается закон! Стреляйте! Я разрешаю!
Да пошёл ты, придурок!.. выплюнул один из помощников, бросив на землю автомат. Я на такое не подписывался
Давай, Ёлкин, удаче на каторге! кивнул второй, тоже бросив оружие, и повернулся к Иванову. Извиняйте, пожалуйста! Мы, ваше благородие, не при делах!
Я сам разберусь, при делах вы или нет, отрезал Иван Иванович. А пока свободны.
Отпусти! Не имеешь права! возмутился Ёлкин, по-прежнему делая попытки вырваться.
А Иванов небрежным движением запустил правую руку в карман пиджака и, вытащив металлический ярлык, сунул его под нос прославенному следователю.
И пока тот хлопал глазами, с должной печалью в голосе сообщил:
Слово и дело, Парамон Наговорил ты себе лет на двадцать А то и на тридцать.