Всего предусмотреть нельзя, невозмутимо заметила сидевшая рядом Авелина. Тем более, вы не военный, не боец и не городовой.
Всё равно, не стоило мне так сокрушённо добавил Теневольский.
Ещё какое-то время после этого ехали в молчании. И на сей раз нарушил его уже Давид:
Ваше благородие, подготовить пленных к допросу?
Да, будьте добры кивнул я. Сильно не мните. Чтобы говорить могли, но передумали сопротивляться.
Ясно, кивнул Давид.
Вы что, сами будете их допрашивать? недоверчиво уточнил Теневольский.
Так они быстрее заговорят, пожал я плечами. А их показания мы потом сдадим полиции.
Но не лично же! не поверил главный редактор, скосив глаза на мои ещё не обагрённые кровью руки.
Конечно, нет! почти без запинки соврал я.
Так, как умею это делать я, здесь мало кто умеет. Поэтому допрос мне вновь придётся проводить лично. И я был уверен, что расскажут мне бандиты всё, совсем всё Но этого я, конечно, Теневольскому не сказал. Он всё же руководит газетным издательством. А значит, может, не удержавшись, написать заметку. Ну а мне такая слава была ни к чему.
Однако присутствовать мне придётся добавил я, чтобы как-то оправдать своё будущее отсутствие.
Это объяснение Теневольского удовлетворило, и больше он вопросов не задавал. А когда мы вернулись в особняк, Авелина увела на второй этаж и его, и испуганную осведомительницу.
Я же отправился на допрос, решив не откладывать это малоприятное дело. Когда приедут следователи, явно будет неподходящий момент.
Глава 2
Сетевая волна «100», передача «Утро добрым не бывает»Доброе утро, сонное-сонное царство!
Хотя такое морозное утро точно не может быть д-д-д-д-добрым!
И это опять мы на волнах нашего несравненного сетевого радио «Сто». Или даже «Минус сто». С вами Александр Пискарёв!
И несравненная Я, Анна Лоскутова! Вместе с Сашей мы попытаемся сделать утро добрее! И теплее!
А вещаем мы прямиком из Серых земель, где зима, снег и солнце! Самое время прокатиться на лыжах!
Только солнышко нас почему-то не греет. Саша!
Да?
Саша!
Что, Ань
Ты новую шутку читал?
Где я её должен был прочесть?
Как где? В предсказаниях погоды в Ишиме на завтра!
Вроде бы погодники занимаются расчётами, а не предсказаниями, Ань
Да-а-а-а? Слушай, а почему они тогда написали, что сегодня в княжестве была самая холодная ночь?
А она была самая холодная?..
Ой, всего-то минус пятьдесят, а дальше, как они предсказали, будет теплее!
[На заднем плане раздаётся дружный злодейский хохот]
В самом деле, смешная шутка Жаль, вряд ли кто-то в Ишиме её поймёт. Во всяком случае, до завтра-послезавтра.
Боже! Саша, ты плачешь!
Это не то, о чём ты подумала.
Я думаю о стойком северном ветре, что дует в сторону Ишима. И о том, что сегодня буду ночевать в убежище, потому что трубы отопления, идущие к моему дому, этой ночью со мной попрощались.
Минус сто, судари и сударыни! Минус сто идут к вам с лёгким северным ветром! Те самые минус сто, что я видел сегодня на термометре, когда проснулся ночью, замёрзнув под тремя одеялами.
Да-да! Дорогие наши слушатели! Невероятная температура воздуха, отмеченная сто лет назад
Минус девяносто восемь!
Эта отметка побита! Так и есть! Минус сто!
Пока я шёл на работу, думал, всё себе отморожу А мне пройти-то надо двести метров!
А Вот чего ты плакал Саша!..
Что?
Саша!..
Нет, всё не так плохо
На волнах нашего сетевого радио «Сто»! Для Саши! Звучит! Легендарная песня! Легендарной ватаги «Скоморохи Сибири»! Песня, которую не услышать на Руси, а только у нас, в Серых землях: «Милая, прости, но я совсем всё отморозил».
Я тщательно отмывал руки в старой раковине у входа в подвальную комнату. Как и в прошлый раз, на экспресс-допросе присутствовал только Давид. Боец, помогавший доставить пленников, выдержал от силы пять
минут, а потом всё же сбежал.
Зрелище было тяжёлое, не поспоришь. И дело даже не физическом насилии неприятно, но терпимо а в том, что приходилось морально ломать людей. После сеанса короткого «общения» на стуле оставался скулящий, трясущийся и готовый на всё человек.
И что самое главное почти целый. Честно говоря, если бы не память Андрея, я бы тоже, наверно, не смог смотреть. Одна лишь мысль, что любого можно превратить в такое убожество и меня, в том числе вызывала гремучую смесь из душевной боли и физического отвращения.
Чтобы творить такое с человеком, надо пройти длительную подготовку. Почувствовать боль на себе и понять, как быстро ты сам сломаешься под этим давлением. Давид явно свой предел знал, поэтому хоть и кривился, но не уходил, смотрел. И даже записывал имена и фамилии.
Мне всё это тоже не нравилось. Не просто так я тщательно отскребал руки после допроса. Однако меня уже успели достать последние события. И штурмы особняка, и вмешательство каких-то левых кабанов, и прочие странности.
Берем этих двоих, которых они назвали? уточнил Давид, когда я закончил мытьё рук.
Во время допроса пленники назвали два имени. Те люди, которые послали их группу устранить Ладу. Некий Иван Морозников по прозвищу Злыдень. И Анатолий Бережковский по прозвищу Облом. Причём, где скрывается последний, бандитам было категорически неизвестно. Они о его участии-то узнали совершенно случайно.