Когда я с ним познакомился, он руководил спартаковским клубом, выступавшим в первенстве Москвы и двадцать лет подряд это первенство выигрывавшим. Степанову трамваем отрезало ступни ног он ковылял, скрипя протезами. Показать ребятне ничего не мог, сидел на лавочке возле своего Ширяева поля, где трава не растет из-за того, что футбол на нем идет безостановочно. Клуб от мужской команды до команды мальчиков держался по Степанову, как по компасу, его волевой авторитет был непререкаем. Когда не клеилось, он вставал, опершись на палку, и, невысокий, становился виден и игрокам, и зрителям. Знатоки предвкушали: «Сейчас они у него забегают». Он гремел, распекал, бранился. На него не обижались, мальчишки мне говорили: «Дядя Володя зря не выругает».
В шестьдесят девятом, осенью, когда «Спартак» выиграл знаменитый матч в Киеве, после которого двинулся в чемпионы, я стал свидетелем, как ранним утром Степанов встречал команду на Киевском вокзале. Он обнимал игроков, приговаривая: «Спасибо, ребята!», и сиял. Было ему тогда шестьдесят, а надо заметить, не так уж часто ветераны живут воедино с сегодняшними мастерами, переживают издали, возле телевизоров.
«Спартак» больше, чем любая другая команда, был окружен баснями, легендами, анекдотами; футбольному фольклору он щедро давал поводы. Одна из спартаковских легенд о вратаре Владиславе Жмелькове. Она имеет героя, но в ней отразилась и судьба команды.
В 1938 году «Спартак» вместо Акимова, проходившего воинскую службу в московском «Динамо», завел трех вратарей. Кто из них заменит Акимова, да и возможно ли это? Двое с именем Квасников и Головкин, третий без имени, известно лишь, что из подмосковных Подлипок. Играли то первый, то второй, но ощущения, что ворота защищены, не возникало. 27 июля матч с ленинградским «Динамо». После первого тайма 0:3. И тут в воротах появляется тот самый, из Подлипок, неведомый Жмельков. Спартаковцы, потеряв всякую надежду, играют из рук вон плохо, хоть уходи прежде срока со стадиона. Но нас удержал Жмельков. Мяч он пропустил, правда. Но уж очень смотрелись его броскилегкие, точные, без усилий, словно они ему в удовольствие, ничего не стоят, ждет не дождется, когда ударят. И стало ясно вратарь! Это было поважнее, чем разгромное поражение.
В том- году вместе со «Спартаком» Жмельков стал чемпионом, и Кубок был выигран с его участием. Он и без того всем нравился, а тут еще принялся пенальти отбивать, чем и вовсе сразил публику.
Спустя
год вернулся в «Спартак» Акимов, и стали они со Жмельковым защищать ворота по очереди. Небывалая роскошь! И снова «Спартак» и чемпион, и с Кубком. После сезона «Красный спорт» провел опрос, и Жмельков был избран лучшим спортсменом года. Не вратарем лучшим, не футболистом, а спортсменом. Полтора сезона и такая честь! Покорил сердца парень из Подлипок!
В 1940 году Жмелькова призвали в армию. За ЦДКА он провел всего один матч и, как разнесла стадионная молва, отказался играть, желая остаться спартаковцем. Такой поступок не мог пройти незамеченным, только и говорили на всех углах о человеческой верности Жмелькова. Дальнейшую службу он проходил красноармейцем в части. Ждали, что, как Акимов, вернется в «Спартак».
Он вернулся в 1946 году, после войны. А войну провел на фронте, в звании старшины, заслужил боевой солдатский орден Славы. Ему было тридцать два. Играл, напоминая того, довоенного, блеснувшего всего-навсего в полутора сезонах, но повторить себя уже был не в силах. Да и «Спартак» возвращался к жизни трудно, тоже только изредка давал повод вспомнить, что некогда ходил в чемпионах. Затем Жмельков играл в «Спартаке» тбилисском и незаметно растворился в Подмосковье, из которого вышел. Вратарь необычайной судьбы.
Был он точь-в-точь таким, каким должен быть в идеальном представлении вратарь, хоть в бронзе его отливай. Тонкий, налитый скрытой, ракетной силой: быстрота его бросков была равна быстроте полета мяча, он ударом тела и рук отвечал на удары форвардов. Ударом на удар. Жмельков мог напутать в толчее, в скоплении, на выходе. Но, если били с расстояния, с вызовом в угол, нижний или верхний, под перекладину, Жмельков словно того и ждал. Гордость в нем, по-моему, играла. Никаких особых, отличительных признаков в одежде, походке, манерах, которые могли бы его выделить. Выделял бросок. Неужто взял? «Один Жмель такое может!» восхищались поднятые на ноги трибуны. И отраженные им пенальти, те, что я видел, были не делом фарта ударом на удар отвечал он.
Многих, почти всех известных мастеров знал я в лицо. Либо в их молодые годы, когда играли, либо позже. Жмелькова не довелось увидеть близко. И хорошие фотопортреты не попадались. Так и сохранился он в моей памяти человеком в броске. Для легенды достаточно.
«Динамо» «Спартак». Матч протяженностью в шесть с половиной лет. Матч так и не разыгранный. Матч характеров.
Довоенные времена. Юность моих друзей и моя. Благословенная пора!
Благословенная? Бывает, скажешь и тут же задумаешься: так ли?
Безденежье нас не трогало, в одном и том же пиджачишке и в театр, и на лекции, и на свидание. Курили «Бокс», «Прибой», «Красную звезду» самые дешевые папиросы. Солдатом я берег, как драгоценность, в вещевом мешке пачку «Бокса». Когда пришла новогодняя ночь сорок второго, я извлек ее и мы закурили из нее с сержантом Володей Городенским, тоже из нашего пединститута, историком, и чувствовали себя на верху блаженства.