Силовые линии пробормотал он, глядя на свою руку. Она подрагивала, теряя чёткость, словно отражение в воде. Они не отвечают. Они просто их нет.
Ты обещал! Проныра-глава Гильдии Воров, чья фигура рябила, как плохо настроенный иконограф, схватил Джиминиуса за рукав. Ткань расползлась в его пальцах облачком пыли. Ты говорил, твой мир самый стабильный! Самый настоящий!
Он был стабильным! огрызнулся Архимаг, отчаянно пытаясь удержать собственную форму силой воли. Он смотрел на
спящего Проныру с такой ненавистью, что, казалось, мог бы прожечь в нём дыру. Если бы у него ещё осталась энергия на то, чтобы что-то прожигать. Он был основан на логике! На правилах! А потом этот этот никто он просто уснул! Это же нечестно! Это нарушает все законы физики, магии и здравого смысла!
Он проиграл.
Не более сильному магу, не более хитрому вору. Он проиграл апатии. Вся его жизнь, его знания, его власть, его безупречно выстроенная реальность всё это оказалось слабее одного уставшего идиота, который просто сдался.
Это было не страшно.
Это было оскорбительно.
Их миры, которые ещё мгновение назад мерцали за иллюзорными окнами Университета сияющие шпили, оживлённые торговые площади, библиотеки, где были собраны все знания, теперь блекли. Они теряли цвет, потом форму, превращаясь в наброски углём, а затем и вовсе стирались, оставляя за собой лишь серую, безликую пустоту.
Они не умирали. Они становились неважными.
Проныра-Торговец издал тихий всхлип. Первым исчез его толстый живот, нажитый на несправедливых сделках, словно Вселенная решила в первую очередь избавиться от самого вопиющего нарушения баланса. Затем растаяли роскошные сапоги из кожи дракона, оставив его стоять на полупрозрачных, призрачных ногах. Последним исчезло его лицо, искажённое паникой, которая была абсолютно нематериальна и потому не представляла для процесса коллапса никакого интереса.
Из его распадающегося кармана, который уже был не более чем воспоминанием о кармане, выкатилась одна-единственная, тяжёлая золотая монета.
Она не исчезла вместе с ним.
Она с оглушительным в этой мёртвой тишине звоном ударилась о каменный пол.
ДЗИНЬ!
Монета закрутилась, прокатилась пару футов и замерла. Орлом вверх.
Этот звук был всем, что осталось от всех их амбиций. Единственная материальная точка в конце очень длинного и бессмысленного предложения.
Когда звон монеты затих, СМЕРТЬ пошевелился.
Он стоял в той же позе, в какой замер несколько минут или вечностей? назад. Коса была занесена для удара, для окончательной и бесповоротной аннигиляции. Для наведения ПОРЯДКА.
И вот, порядок был наведён. Без его участия. Самым нелогичным, самым абсурдным, самым человеческим способом из всех возможных.
С медленным, почти ритуальным движением, которое казалось оглушительно громким в этой тишине, он опустил косу. Остриё с тихим скрежетом коснулось каменного пола.
СКРРРЖЖЖ.
Его работа была сделана. Или, точнее, она отменила саму себя.
Он смотрел на спящего Проныру. В его сознании, если это можно было так назвать, не было эмоций. Был лишь поток аналитических данных, которые отказывались сходиться в стройную картину.
ЗАДАЧА: ЛИКВИДАЦИЯ НАРРАТИВНОЙ АНОМАЛИИ.
ОЖИДАЕМЫЙ РЕЗУЛЬТАТ: ХИРУРГИЧЕСКИ ТОЧНОЕ УДАЛЕНИЕ ВСЕХ ПАРАДОКСАЛЬНЫХ ВЕТОК РЕАЛЬНОСТИ ПУТЁМ ПРЯМОГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА. ПОРЯДОК, ВОССТАНОВЛЕННЫЙ ЧЕРЕЗ ПРИМЕНЕНИЕ СИЛЫ.
ФАКТИЧЕСКИЙ РЕЗУЛЬТАТ: САМОПРОИЗВОЛЬНЫЙ КОЛЛАПС АНОМАЛИИ, ВЫЗВАННЫЙ ПОЛНЫМ ОТКАЗОМ ПЕРВОПРИЧИНЫ ОТ ДАЛЬНЕЙШИХ ДЕЙСТВИЙ.
Победила не сила, а слабость. Не борьба, а принятие. Не шум, а тишина.
ЕГО МОДЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ, АККУРАТНО ВЫСТРОЕННАЯ НА НЕЗЫБЛЕМЫХ ЗАКОНАХ ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ, ТОЛЬКО ЧТО ВЫДАЛА КРИТИЧЕСКУЮ ОШИБКУ. Люди были не просто переменными в великом уравнении. Они были ошибкой округления, которая имела наглость менять весь результат.
Он медленно шагнул к Хронометру. Машина больше не выла. Она тихо и ровно гудела, как довольное животное. Этот звук был стабильным.
СМЕРТЬ протянул костлявый палец и коснулся медного корпуса машины.
И замер.
Он почувствовал это. Он, как никто другой, чувствовал фундаментальные потоки вселенной. Раньше Хронометр был похож на открытый всем ветрам перекрёсток, где сталкивались миллионы дорог. Теперь он стал дорогой с односторонним движением.
Машина не просто остановилась. Она перекалибровалась.
Раньше она реагировала на волевые импульсы, на акты выбора, на малейшее колебание намерения. Она была настроена на действие.
Теперь теперь она была настроена на единственное, что осталось. На сознание спящего Проныры. На его покой.
Реальность была спасена. Но теперь её стабильность держалась на душевном равновесии самого нестабильного человека во вселенной. Как только Проныра проснётся, как только он снова столкнётся с необходимостью выбрать, что съесть на завтрак, или решить, в какую сторону повернуть, его привычная, парализующая нерешительность, его внутренний хаос машина могла воспринять это как новый импульс. И запустить весь этот балаган заново.
Мироздание было починено с помощью очень специфического вида изоленты. И эта изолента могла отклеиться в любой момент.