Анк-Морпорк: Миллион Жизней
Анк-Морпорк: Миллион Жизней
Глава 1
Для Проныры Джима он был не просто ощущением, а фоном, неотъемлемой частью городского пейзажа, как вечная вонь реки Анк или перезвон колоколов Незримого Университета, которые всегда звонили с каким-то неуловимым опозданием. Обычно голод был тупым, ноющим, привычным. Но сегодня он стал другим острым, с характером. Сидел где-то под рёбрами и методично грыз, словно хорошо обученная крыса, которой пообещали премию за усердие.
Проныра прижимался спиной к шершавой, выщербленной кирпичной стене, цепким взглядом ощупывая толпу. Площадь перед «Залатанным Барабаном» бурлила, как котёл с густой, плохо перемешанной кашей. В ней плавали все подряд: суетливые торговцы, степенные горожане, пара-тройка стражников, умело имитирующих бурную деятельность, и, разумеется, туристы.
Туристы были любимым блюдом Проныры. Они двигались с грацией сонных коров, постоянно задирали головы и держали кошельки так, словно те были набиты раскалёнными углями и единственной их мечтой было избавиться от этой ноши.
И вот он. Идеал. Воплощённая мечта.
Крупный мужчина из Овцепикских гор, судя по загару цвета варёного кирпича и простодушному восторгу на лице. Толстый, розовощёкий, в дорогом, но отчаянно непрактичном дорожном костюме. А главное кошелёк. О, этот кошелёк был оскорблением законов физики и всякого приличия. Он не просто оттопыривал карман, он вёл с ним отчаянную, проигранную войну, выпирая так, будто вот-вот лопнет и осыплет брусчатку дождём из полновесных анк-морпоркских долларов.
Ну вот же он, Джим, твой шанс! прошипел внутренний голос, тот, что обычно отвечал за амбиции и плохие идеи. Это же два дня сытой жизни! Может, даже три! С пивом! Настоящим, неразбавленным пивом! Давай, ноги, шевелитесь Просто
Ноги сами знали, что делать. Проныра отлепился от стены, словно старый пластырь. В голове мгновенно сложился план, отточенный годами практики и действенный в своей простоте. Шаг, ещё один. Лёгкий, почти невесомый толчок, будто случайно. Искреннее, полное раскаяния «Ох, простите, господин!». И пока турист будет отряхивать свой дорогой костюм и добродушно бормотать, что ничего страшного, его кошелёк уже начнёт новую, свободную жизнь в кармане Проныры.
Чисто. Просто. Изящно.
Он сделал первый шаг.
И замер.
Его взгляд, до этого сосредоточенный на туго набитом кармане, скользнул выше и наткнулся на деталь, которую он в своём голодном предвкушении упустил. Деталь, которая рушила всё.
Шляпа.
На голове туриста красовалось нечто, что можно было назвать шляпой лишь при очень большом допущении. Это было произведение шляпного искусства, зачатое в лихорадочном бреду пьяного таксидермиста. Изумрудные, алые и какие-то тошнотворно-жёлтые перья торчали под немыслимыми углами, подрагивая при каждом шаге владельца. Казалось, на голове у туриста произошла трагическая авария с участием павлина, фазана и очень удивлённой курицы.
Ох, кривая вечность, простонал Проныра, но уже не внутренним голосом, а тихим, едва слышным шёпотом. Он снова прилип к стене. Вся его решимость, казалось, утекала в грязные щели брусчатки.
Нет. Только не это. Это же это же правило номер семь. Или восемь? Неважно. «Никогда не красть у людей в смешных шляпах».
Это был дурной знак. Хуже, чем чёрная кошка, перебегающая дорогу задом наперёд. В таких кошельках всегда оказывались не деньги, а проклятые монеты, или сборник стихов какого-нибудь пастуха-графомана, или, хуже того, счета от прачки.
В голове помутилось от собственной глупости.
Идиот! Какой ещё дурной знак?! Худший знак это когда у тебя в кармане последняя вошь от голода повесилась! А ты стоишь тут, кодекс свой дурацкий выдумал! У него там, может, целое состояние, а ты шляпа
Он смотрел, как тучный турист в нелепой шляпе покупает у уличного торговца нечто на палочке, что шипело и подозрительно пахло пережаренным луком. Толстяк отсчитал несколько монет, и ладонь Проныры невольно сжалась в кулак, словно пытаясь удержать их призрачный вес. Но он не двигался. Страх перед плохой приметой, иррациональный и глупый, оказался сильнее голода, парализуя напрочь.
Турист, дожевав своё приобретение, двинулся дальше и вскоре растворился в толпе, унося с собой и шляпу, и кошелёк, и мечту Проныры о горячем
ужине.
Шанс ушёл.
Проныра остался один на один с урчащим желудком, собственной трусостью и холодной, бессильной злостью. Злостью на себя, на мир, на идиотские правила, которые он сам же и выдумал, чтобы построить красивый фасад вокруг своей нерешительности.
Пустота в желудке отозвалась горечью во рту.
Хватит, пробормотал он, глядя на грязную мостовую. Хватит с меня этой мелочи.
Ему нужен был один, но по-настоящему большой куш. Что-то такое, что решит все проблемы разом. Что-то легендарное. Что-то, что заставит замолчать и голод, и этот противный, шепчущий голос в голове.
И он знал, где такое можно найти.
В Незримом Университете.
По слухам, которые, как и река Анк, были мутными, но полноводными, в его подвалах и забытых чуланах пылились магические артефакты невероятной силы и стоимости. Вещи, брошенные своими создателями. Вещи, которые стоили больше, чем весь этот рынок вместе с его торговцами и туристами. Даже в шляпах.