После того как слова завещания отзвучали под сводами Грановитой палаты, митрополит Даниил, очевидно изнемогший, объявил о начале священного обряда приведения к присяге трехлетнего Иоанна.
Маленький княжич, словно оторванный от земли ангел, стоял на возвышении, еще не понимая всей тяжести возложенной на него ноши. Вокруг него один за другим преклоняли колени бояре и вельможи гордые, властные люди, от которых теперь зависела судьба всей державы. Они клялись в верности ребенку, но в их сердцах зрели честолюбивые замыслы и стремление к господству, готовые при первом удобном случае вырваться наружу и погрузить страну в хаос. И только маленький Иоанн, с широко раскрытыми от страха глазами, не догадывался, что вокруг него уже закручиваются интриги и зреет предательство. Его детство было отравлено борьбой за власть, и ему еще только предстояло узнать о самых темных сторонах человеческой натуры.
В палате, как в могильном склепе, снова воцарилась тяжелая тишина. Она давила на плечи, словно каменная плита, и резала слух зловещим безмолвием. Все, кто сейчас здесь находился, нутром чувствовали: зачитанное завещание еще не финал, а только пролог к грядущей буре, первый акт в жестокой драме за обладание властью, за право решать судьбу Московского великокняжества.
Впереди их всех ожидали запутанные интриги и коварные заговоры, подлые предательства и кровавые столкновения, способные запятнать историю багряным цветом. Хрупкое равновесие сил висело на волоске, готовое рухнуть в хаосе междоусобиц. Однако каждый из упомянутых в завещании был готов пойти на все, чтобы склонить чашу весов в свою пользу и заполучить лакомый кусок власти.
В спертом воздухе витало напряжение, как перед грозой. Искры ненависти и амбиций, животного страха и неутолимой жажды власти, подобно рою светлячков, метались вокруг, предвещая скорый пожар огонь, который, разгораясь, поглотит все на своем пути, оставив после себя лишь пепел и руины.
Судьба державы зависела от решения каждого из правопреемников, оглашенных в завещании Василия III, и эта ноша давила на них с непомерной силой.
Глава 2
Всего месяц минул с той поры, как в народе вспыхнуло возмущение из-за скоропостижной смерти великого князя Василия III Иоанновича. Эта потеря болезненно пронзила сердца подданных, пробуждая в них страхи и тревогу за судьбу государства, которое оказалось в руках молодой вдовы и матери-регентши малолетнего правителя. Беспокойство охватило умы людей, и разговоры о будущем Руси заполнили улицы и площади, подобно бурному течению реки, стремящейся к своему руслу.
Москвичи с неприязнью отзывались о чужеземке, чья принадлежность к ненавистному литовскому роду Глинских вызывала у них явное недовольство. Ее регентство в их глазах выглядело не просто предосудительным, а угрозой, нависшей над государственными устоями. Критически настроенные горожане считали, что ее влияние на жизнь государства это результат постороннего вмешательства, а правительница, окруженная родственниками, не способна понять истинные нужды русского народа. Навязчивое восхваление ее добродетелей благочестия, справедливости, милости и мудрости воспринималось простыми людьми как лицемерие и раболепие придворной знати, старающейся угодить новой власти.
В народе открыто говорили, что управление огромным государством, полным противоречий и вызовов, порой не под силу даже сильному мужу, способному выстоять перед лицом испытаний. А что уж говорить о нежной, чувственной женщине, чьи взгляды и убеждения формировались под влиянием временщиков, плотно окружавших княжеский престол, как тени, алчущие власти? С каждым днем недовольство росло, и в воздухе витала напряженность, предвещавшая бурю, которая могла обрушиться на головы тех, кто осмеливался надеяться на благополучие в эти смутные времена.
В сумрачных палатах Кремля, где веками сплетались интриги и ковались судьбы государства Российского, Елена Глинская чувствовала себя хрупкой ладьей, брошенной в бушующее море. Смерть мужа, Василия III, обрушилась на нее, обрекая на регентство при юном наследнике, Иоанне IV, часто болеющем мальчике с глазами, полными страха и непонимания.
Молодая вдова часами сидела у окна, глядя на заснеженный Кремль, и в ее душе боролись противоречивые чувства. С одной стороны, она понимала тяжесть возложенной на нее ответственности, с другой ощущала безмерную усталость от постоянного напряжения и страха. Каждый день приносил новые испытания: доносы, интриги, заговоры. Ночами она не могла уснуть, представляя, как враги плетут против нее заговоры, а утром снова появлялась перед боярами с гордо поднятой головой, стараясь скрыть свою тревогу за маской решительности. В этих сумрачных палатах она не только правила государством, но и училась оставаться сильной, несмотря на все страхи и сомнения, терзающие ее сердце.
Елена обвела взглядом палаты, украшенные тяжелыми бархатными занавесями, в полумраке которых золотом мерцали лики святых на иконах. Здесь, в этом сердце русской власти, воздух пропитался запахом ладана и старого дерева, а еще запахом страха и честолюбия. Она ощущала на своих плечах бремя великокняжеской власти, напоминавшее ей каменную плиту, готовую раздавить в любой момент.