черного бархата, он не мог скрыть своей благородной осанки и природной красоты. Обычно дерзкий и самоуверенный, Иван сейчас смотрел на Елену с нескрываемым обожанием. Застыв в дверях, за которыми мелькнуло заботливое лицо Агриппины Челядниной, он словно боялся нарушить волшебную атмосферу момента.
Ты богине подобна, с небес сошедшей, Елена Васильевна, прошептал он глухим, взволнованным голосом. Всякая черта лица твоего совершенство, всякий взор искушение!
Елена медленно приподнялась на локте, ее глаза засияли еще ярче.
Льстец, промурлыкала она с игривыми нотками в голосе. Но мне любы речи твои, устами сладкими произнесенные.
Долго ждал я свидания с тобой, да хворь неуместная приключилась
Молчи, раздевайся весь! Весь! велела она. Видеть хочу всего, без единой нитки, изныла вся от тоски!
Когда он предстал перед ней в первозданном облике Адама, она окинула его взглядом с головы до ног. Ее глаза остановились посередине, и на лице появилась соблазнительная улыбка. Чем дольше она смотрела на него, тем более внушительным становился объект ее внимания. Никакого другого подтверждения тому, как сильно князь соскучился по ней, больше не требовалось!
Как же долог был путь твой из Стародуба! Она грациозно соскользнула с кушетки, и шелк мягко зашуршал, обтекая ее тело.
Приблизившись к Ивану с плавной грацией пантеры, она прошептала:
Ты знаешь, что мне нужны не только слова, Иван Федорович. Жажду я большего.
Иван сглотнул, стараясь сохранить самообладание.
Готов я на все ради тебя, ты ведаешь сие. Но
Елена прервала его, приложив пальчик к губам князя.
Ш-ш-ш, ныне нет места политике. Ныне есть только мы. Устала я от власти, от козней, от вечной борьбы. Хочу забыть обо всем в твоих объятиях!
Она обвила руками его шею.
Покажи мне, что значу я для тебя, Иван. Не как великая княгиня, а как простая жена.
Иван больше не сопротивлялся. Он обхватил ее талию сильными руками, прижимая к себе.
Ты для меня все, Елена, прошептал он дрожащим от желания голосом. Ты мой свет, моя тьма, моя жизнь.
Елена запрокинула голову, обнажая нежную шею.
Тогда докажи сие, не медли! прошептала она с мольбой в голосе.
Иван нежно коснулся губами ее шеи, оставляя легкие поцелуи. Елена застонала от удовольствия, ее тело задрожало.
Что тебе всего милее во мне, Иван? спросила она, прерывисто дыша.
Твоя сила, прошептал Иван, обжигая ее кожу дыханием. Твое умение управлять и повелевать. То, как ты держишься, как взираешь на других свысока. Сие так возбуждает!
Елена улыбнулась, ее глаза засияли.
А ведаешь ли ты, что любо мне в тебе? Она провела пальцами по его груди, вызывая новую волну дрожи. Твоя решимость. Твое умение быть единовременно мягким и твердым. Ты как камень, что может быть и острым клинком, и теплым прибежищем
Их губы слились в страстном поцелуе, языки сплелись в древнем танце желания. Шелк соскользнул с нее вниз, обнажая безупречные линии тела. Руки Ивана исследовали каждый изгиб, словно пытаясь запечатлеть их в своей памяти.
Иван Федорович, простонала она, скорей, скорей! Сил моих нет боле ждать!
Князь легко подхватил ее на руки, не прерывая поцелуя, и они упали на пышные одеяла. Их тела слились в первобытной страсти, в которой не оставалось места ни для слов, ни для титулов, ни для интриг их охватило необузданное, головокружительное вожделение.
С каждым движением навстречу друг другу их страсть разгоралась сильнее, пока не достигла своего апогея, заставив тела содрогнуться в унисон, а крики слиться воедино.
Елена прильнула к Ивану, и их прерывистое дыхание постепенно выровнялось.
Вот теперь я чувствую, что ты воистину мой, прошептала она, проводя пальцами по его влажным волосам. Не как слуга, а как муж, коей весь принадлежит мне.
Иван улыбнулся, обнимая ее крепче.
Я всегда был твоим с первого взора, с первого слова, и вовеки твоим останусь.
Ведаешь, Елена приподнялась на локте, ее темные, с медным отливом волосы каскадом спадали на плечи, ныне, когда мы наконец вместе, хочу, дабы ты поклялся мне.
Все, что попросишь, моя княгиня, он нежно провел рукой по ее спине, наслаждаясь близостью.
Она улыбнулась, но в ее глазах промелькнула тень беспокойства.
Поклянись, что никогда не забудешь, что я любящая жена, что не позволишь политике стоять между нами и верховодить нашей любовью.
Клянусь, Иван поцеловал ее в лоб, чтобы скрыть невольно подступившие мысли о Михаиле Глинском.
Сможет ли она, если узнает, простить заговор
против своего родного дяди, человека, чья кровь течет в ее жилах? А если правда все-таки выйдет наружу, сможет ли он убедить Елену, что все действия были продиктованы любовью и заботой о ней и ее детях? Ведь он, подобно льву, готов разорвать любого, кто посмеет причинить им вред.
А с другой стороны, стоит ли вообще объяснять ей Елене Глинской! что иногда приходится идти на сделки с совестью и пачкать руки, чтобы защитить то, что дорого? Стоит ли убеждать, что ложь бывает оправданной, когда служит высшей цели защите?
Иван помнил Елену шестнадцатилетней девушкой с ясными, доверчивыми глазами, которая смотрела на новый мир с непоколебимой верой в справедливость. Он с упоением наблюдал, как она расцветала, превращаясь в прекрасную, уверенную в себе женщину, которая хорошо знала себе цену и умела добиваться того, чего хотела. С каждым днем ее уверенность лишь крепла, как зреющий плод, наливающийся соком на солнце, и он не уставал восхищаться ею. Елена менялась на его глазах: ее осанка становилась все более величественной, а взгляд более целеустремленным. Она твердо знала, чего хочет от жизни, и не собиралась отступать ни перед чем. Каждое ее решение, каждое движение исходило от понимания собственного «я». Это не просто меняло ее, это меняло и его тоже.