Этот зуав здесь? быстро спросил Монте-Кристо.
Да, он живет у меня уже несколько
Что же он говорит?
Он уверяет, что Альбер жив.
В таком случае, не будем терять надежды, Мерседес, успокаивающим тоном сказал Монте-Кристо. Бог вознаградит тебя за испытанное горе и возвратит тебе сына.
Раз ты говоришь это я верю, сказала Мерседес, и по ее тону было понятно: она действительно верит.
Могу я поговорить с этим зуавом?
Конечно, он здесь внизу.
Позови его я хотел бы его кое о чем расспросить.
Мерседес позвала сержанта; граф растроганно посмотрел на нее и прошептал:
Мерседес, здесь, в этом доме, я вырос ты знала меня ребенком. Изменял ли я когда-нибудь слову?
О, нет. Только я поступила так.
Об этом не будем говорить, я дал тебе клятву и, с Божьей помощью, сдержу ее!
20. Кольцо
Что прикажете, сударыня?
Любезный друг, приветливо сказал ему Монте-Кристо, мы позвали вас затем, чтобы кое о чем расспросить. Я знаю, что вы любите своего капитана, и поэтому
За него я дам изрубить себя на куски, пылко перебил его Кукушка.
В этом пока нет необходимости, с улыбкой продолжал граф. Скажите, вы полагаете, что капитан Жолиетт еще жив?
Конечно, господин полковник.
Я не полковник, остановил сержанта граф.
Прошу прощения, генерал!
И не генерал: я вовсе не военный.
Но этого не может быть! воскликнул огорченный зуав. Вы, такой красивый и храбрый воин и барин, и не военный?
К сожалению, да. Но дело не в этом. Скажите мне откровенно, поможете ли вы мне отыскать капитана?
Без сомнения, господин господин маршал право, я не знаю, как вас называть. Говорить красиво я не умею, но охотно пожертвую жизнью, если это будет нужно А Шакал-Кукушка верен своему слову.
Граф улыбнулся: зуав ему определенно понравился.
Садитесь, любезный друг, приветливо сказал он, и расскажите мне
все, что вам известно.
Сесть я не смею: это будет нарушением субординации. Я буду стоять. Спрашивайте.
Как вам угодно. Давно ли исчез капитан и при каких обстоятельствах?
Время в точности я определить не могу. В последних числах декабря Абдель-Кадер, о котором столько говорят, к слову сказать, он очень похож на вас, господин маршал
Много чести, с улыбкой и поклоном перебил его граф.
Для Абдель-Кадера, докончил Кукушка, и продолжал:
Итак, когда Абдель-Кадер сложил оружие и сдался генералам Леа Ламорисьеру и Кавеньяку, война должна была закончиться, но вышло как раз наоборот. Между нами будь сказано, я полагаю, что в Алжире она никогда не кончится. Всем известно, что наш полк участвовал в деле и отрезал Абдель-Кадеру отступление.
В одно прекрасное утро мы отправились на маленькую рекогносцировку. Нас было человек двадцать с капитаном Жолиеттом во главе. «Братцы, сказал он нам при выступлении, надо позаботиться о том, чтобы эти проклятые черномазые черти оставили нас, наконец, в покое!» И тогда он позвал меня капитан всегда меня отличал
Из этого я заключаю, что вы когда-то оказали ему услугу, приветливо перебил граф.
Гм вы очень проницательны, господин маршал, гордо сказал сержант, собственно говоря, это была сущая безделица: один из этих дьяволов бросился на капитана с ятаганом, и я отсек кабилу руку вот и все. Итак, капитан крикнул:
«Сержант Кукушка!»
«Здесь», ответил я.
«Кукушка, сказал он затем тихо, никогда невозможно знать, к чему приведут такие рекогносцировки: надо на всякий случай приготовиться к худшему. Слушай, у меня есть мать, она живет в Марселе на Майланаллес, зовут ее госпожа Жолиетт. Если я погибну попросись в отпуск, отправляйся во Францию и передай матушке это кольцо!»
Кольцо? вскричал взволнованный граф Монте-Кристо, быстро взглянув на Мерседес.
Она вспыхнула и, молча сняв с пальца простое серебряное кольцо, протянула его графу. Тот со слезами на глазах посмотрел на него: это было обручальное кольцо, некогда подаренное Эдмоном Дантесом испанке Мерседес.
Прости, Эдмон, прошептала дрожащим голосом бедная мать. Я дала Альберу это кольцо, как талисман, оно должно было принести ему счастье.
Я не хотел брать кольца, продолжал Кукушка, зная, что капитан не так легко дает себя в обиду от случайности же никто не застрахован меня могли так же легко убить, как и его. Но все было тщетно я повиновался дисциплина прежде всего! Выступив, мы скоро дошли до известного ущелья. Бедуины не показывались, они спрятались, может быть, за близлежащими скалами. Наступила ночь, мы решили немного подкрепиться. Вдруг послышался шум, и нас моментально окружила шайка бедуинов. Завязалась отчаянная схватка, грохот выстрелов разбудил бы и мертвого. Неприятель же все прибывал и нам было очень трудно защищаться. Вдруг я заметил на скале бедуина, который целился из мушкета и где он только стибрил его в капитана. Я мигом, взобрался на скалу и схватил каналью за шиворот но в ту же минуту мы свалились в пропасть футов на двадцать, и я потерял сознание.
Ну, а что случилось с капитаном? воскликнул граф.
Прошу прощения, сейчас я все расскажу вам, что сам знаю. Пришел я в себя уже на рассвете. Каким образом я не свернул себе шеи для меня до сих пор остается загадкой. Стал искать товарищей: они не могли быть далеко. Кричал все тихо Полуживой я дотащился до поля битвы.