Начнем! Чубров, позови Попова, его надо предупредить, приказал он.
Допрос для пробы счетчика, добавил Балтов.
Когда хирург пришел, подполковник задал ему вопрос:
Как больной?
Все так же плохо, необходимо спешить.
Не стало ли ему хуже, чем в тот день, когда его привезли сюда?
Да.
Кто наблюдал за ним?
Доктор Васильев.
Васильев? повторил Аврониев и приказал Чуброву привести доктора Горанова.
Какая гадость! Просто можно провалиться сквозь землю от срама, говорил доктор Гора-нов, бросая на всех гневные, подозрительные взгляды. Ведь мы врачи, интеллигентные люди, и среди нас случилось такое, что несовместимо с совестью врача, с гражданским долгом... Это позор! волновался он и сжимал кулаки, словно собирался вступить с кем-то в драку.
Хотел бы я, чтобы это была ошибка, пытался успокоить себя серьезно испуганный доктор Калчев.
Какая там ошибка... Это крупное дело, вот увидите! вмешался в разговор Симанский, протирая стекла своих очков. Он давно уже перестал тревожиться за судьбу профессора и сейчас говорил совершенно спокойно.
Позор! повторял Горанов. Жутко представить, что цезий найдут у кого-нибудь из нас. Что вы думаете? Это так страшно, чудовищно, позорно...
Да, вор должен радоваться, если на его долю выпадет только позор и срам, но мне кажется, что он отправится на тот свет раньше профессора! со злой иронией перебил Горанова Симанский.
Я все равно не верю, что может случиться такая отвратительная вещь, испуганно настаивал доктор Калчев.
Только Васильев сердито молчал. Забинтованная рука у него болела, и самые мрачные мысли не выходили из головы.
«Значит, думал он, Антонова поддерживает тайное знакомство с этой жирной мордой, с этим истеричным типом... Почему они скрывают? Зачем тот солгал? Отчего она никогда не говорила мне о нем? Наконец, почему она не оттолкнула меня, если с ней этот тип... Или же здесь кроется что-то другое, чего я не могу понять?»
Вошел доктор Попов.
Коллеги, сказал он, я вас очень прошу: во время допроса постарайтесь сделать все, чтобы помочь разоблачить вора.
Будет допрос? спросил Калчев.
А вы что думали? взглянул на него Симанский. На прием вас не пригласят.
Все же... нас можно было бы и не подозревать, пожал плечами Калчев, которого оскорбляло подозрение.
Симанский засмеялся.
Васильев вообще не реагировал на это сообщение. Он продолжал размышлять, припоминал свои последние встречи и разговоры с красивой медсестрой, анализировал слова и мысли и не находил никаких признаков ее неискренности.
Когда доктора Горанова вызвали на допрос, Симанский подошел к Васильеву и сказал:
Помните, дорогой друг, я вам говорил, что враг подкапывается под жизнь профессора. Выходит, это была не пустая фантазия, и в моей голове есть кое-какой умишко...
Васильев окинул его острым взглядом и ответил:
Да, вы очень умны!
Не вижу причины для иронии, смутился Симанский.
Я тоже не вижу причины, зачем вы напоминаете, как вы умны и какая богатая у вас фантазия. Зато у вас неважная память, заметил он, намекая на то, Что Симанский скрыл свое знакомство с Антоновой.
Артериосклероз в вашем возрасте редкое явление! добавил доктор Калчев, невольно оказавшийся свидетелем их разговора.
Васильев усмехнулся и замолчал.
Через тричетыре
минуты вернулся Горанов, и, трепеща от волнения и страха, на допрос пошел Калчев.
Горанов сердито сопел и ходил по комнате, не находя себе места.
О чем вас спрашивали? небрежно поинтересовался Симанский и, вынув из кармана маленький ножичек, начал чистить ногти.
Ни о чем особенном, ответил старый врач. Видимо, он был не намерен ни о чем рассказывать.
Понимаю, многозначительно улыбнулся Симанский. Но не понимаю, почему вас не отвели в другую комнату и вообще почему нас держат здесь вместе. Это не в нашей практике ведения следствий!
Выходит, вы хорошо знакомы со следственной практикой, сухо заметил Горанов.
Да, слыхал кое-что. Да ведь это не тайна... сказал Симанский.
Вновь наступило молчание. Горанов продолжал шагать по комнате.
Как здесь душно! произнес Симанский и открыл окно. Он облокотился на подоконник и, глядя в окно, продолжал забавляться ножичком.
Через две минуты вернулся Калчев, и вместе с Чубровым на допрос пошел Симанский.
Неприятная история, невольно чувствуешь себя преступником! охрипшим от волнения голосом тихо произнес бледный как мел Калчев. И главное исчезло самое необходимое и как раз перед операцией! А что если бы мы уже вскрыли череп?
Закрыли бы его и ждали, сказал Горанов.
Шутки в сторону! Честное слово, ничего особенного мне не сказали и почти не спрашивали, но я чувствую себя соучастником кражи.
Васильев продолжал молчать, и Калчев вопросительно взглянул на него.
Ты, коллега, не беспокойся! Они приятные люди.
Кто они? как бы очнувшись ото сна, спросил Васильев.
Следователи.
А...
Стало прохладно, и Калчев решил закрыть окно. Закрывая его, он воскликнул:
Посмотрите-ка! Наш ассистентик притворяется спокойным, а сам от страха забыл на подоконнике свой нож!
Он взял нож в руки и начал рассматривать его.
Чудесный ножик. Посеребренный. У меня всегда была слабость к хорошим ножам, я даже коллекционирую их.