Займись!
Иван быстро вышел из кабинета.
Установочные данные по Сименцову. Двенадцатого года рождения. Прибыл из Ростова с коллективом тракторного завода. Однако в списках специалистов, подлежащих эвакуации вместе с заводским оборудованием, Сименцов не значится.
Струнин с минуту подумал и записал фамилию Дымова.
Установочные данные по Батюку, после паузы заговорил Вотинцев. Пятнадцатого года рождения. Уроженец Минска. С первого июня работает инструктором Осоавиахима. От воинской службы освобожден по состоянию здоровья, но подлинность штампа заключения медкомиссии в военном билете вызывает сомнение. Минск оккупирован фашистами. А что если через Москву связаться с минским подпольем? Возможно, подпольщики сумеют проверить подлинность заключения медкомиссии.
Струнин покачал головой.
Это длинная история, по попытаемся.
Остался Тулин, начал лейтенант, по капитан, что-то вспомнив, жестом остановил его и раскрыл папку.
Подожди. В управление вчера поступил запрос на Тулина Вадима Николаевича по поводу гибели группы партизан. Я читал перед отъездом. Похоже, это он и есть Данные совпадают.
Вотинцев неопределенно пожал плечами и, подумав, произнес:
Здесь вот какое обстоятельство. Тулин прибыл на завод по персональному вызову. А вызов сделан по просьбе и рекомендации Коробова. Начальник отдела кадров заявил, что завод очень нуждается в грамотных специалистах. Сами понимаете, на фронт многие ушли Коробов же вместе с Тулиным был в партизанах, ну и, конечно, постарался перетянуть его после ранения на
Урал.
Кто такой Коробов? спросил Струнин, снова взявшись за спичечный коробок.
Видный работник завода. Член партии с семнадцатого года.
Хорошо. Начни проверку Тулина, заключил капитан. Я сейчас еду на завод к Захаренко. Надо посоветоваться о некоторых мерах по укреплению бдительности. Ты после беседы с Тулиным о партизанах сразу позвони в кабинет парторга ЦК. Я буду там.
Степан Антонович сосредоточенно слушал капитана госбезопасности и делал заметки в блокноте. Раздался телефонный звонок, и парторг ЦК, поморщившись, снял трубку.
Тебя просят. Кажется, твой сотрудник, Вотинцев.
Слушаю, ответил капитан. Что-нибудь выяснил? Сегодня не вышел на работу? Действительно, как нарочно. Ладно. Пока узнай, что с ним и где он может находиться. А я попробую поговорить с Коробовым. Возможно, он рассеет наши сомнения.
А в чем, собственно, дело? настороженно поинтересовался Захаренко. Я Коробова, слава богу, лет десять знаю. Честнейший человек. Недавно у нас катастрофа была с одним новым изделием, так он весь извелся, хотя абсолютно не виноват. Эксперты дали заключение: проект технически еще не дозрел, рановато мы испытания затеяли.
Не в этом суть, Степан Антонович, улыбнулся Струнин мгновенной готовности парторга защищать Коробова. Я просто хотел с ним поговорить об одном человеке. Посоветоваться.
Так я его сейчас приглашу, с готовностью предложил Захаренко. Беседуйте, сколько угодно, а я, чтоб вам не мешать, по цехам пойду.
Капитан в знак согласия кивнул, и парторг ЦК по селектору попросил вызвать Коробова.
Вошедший через некоторое время секретарь доложил, что Коробова нет на работе.
Вот еще новости! сердито буркнул Захаренко. Совсем укатали человека. Соедини меня тогда с его квартирой.
Телефон на квартире Коробова долго молчал, но парторг настойчиво ждал. Наконец трубку подняли, и Степан Антонович, услыхав невнятное «аллё», сказал бодрым голосом:
Андрей, это я, Захаренко. Что с тобой стряслось? Нашел, когда болеть! Сердце, говоришь, схватило?.. Как в октябре тридцать третьего? Причем здесь тридцать третий? Когда с лестницы упал? С какой еще лестницы? Ты и впрямь переутомился, раз начал загадки загадывать. Давай поправляйся.
Вот чудак человек, недоуменно глянув на капитана, объявил парторг. Трубку повесил! Про октябрь тридцать третьего года что-то бормотал. Про лестницу С какого боку тут лестница, ума не приложу! Сердце у него, вроде, тогда тоже схватило
Струнин подался вперед:
Может, он намекнуть на что хотел?
Намекнуть, говоришь? удивился Захаренко. Я ему что, девушка? Мог бы прямо сказать Впрочем, говорил он со мной действительно странно. Как будто опасался чего
Захаренко вдруг нахмурился, что-то трудно припоминая.
Погоди, погоди. В октябре тридцать третьего у нас в цехе вредителя разоблачили. Коробов гнался за ним и упал с лестницы. Точно! Неужели Андрей имел в виду это?
Позвольте, мрачнея, произнес Струнин и, резко пододвинув к себе аппарат, набрал номер дежурного НКВД. Блокируйте адрес: Хохрякова, 9. Задерживать всех выходящих мужчин старше шестнадцати лет.
Вадим снял руку с рычага закрепленного на столе телефонного аппарата.
Что это вы тут говорили про тридцать третий год? с плохо скрытой угрозой спросил он. Я, кажется, предупреждал! Мне терять нечего
Коробов вяло отмахнулся.
Напрасно ловишь! В тридцать третьем меня на «скорой» увезли с завода: сердечный приступ случился. Сорвался с лестницы.
Ну так как? Что решили? как будто удовлетворившись ответом, спросил Вадим.
Андрей Иванович пожал плечами: дескать, о чем тут еще толковать Все и так предельно ясно.