Однако Жана-Поля Ривье узнали. Стало известно также, какую роль сыграл его банк вместе с Французским банком в операции ревальвации франка. Завистливые и восхищенные взгляды провожали его. Встречались, однако, и едкие улыбки людей, рассчитывающих на скорую реакцию. Но враждебность преобладала в окружавшей нас толпе, и я расслышал сквозь адский шум брошенные ему в лицо яростные слова: «переворот катастрофа разорение мерзавец дорого заплатишь».
Но слышал ли он? Храбрая душа, не обращал ли он внимания на эти угрозы? Ссылаясь на охватившее меня в этой ужасной толпе беспокойство и невозможную духоту, царившую в зале, я увлекал его мало-помалу поближе к выходу из зала, потом на лестницу, потом за ограду из гущи толпы.
Когда стало возможно разговаривать, он презрительно засмеялся:
Переворот? Катастрофа? пусть кричат Дураки! наоборот, поднятие франка до ценности золота, к которому я стремлюсь и которого добьюсь, чорт возьми, это восстановит равновесие нормальное состояние. С начала войны, по мере того, как падал франк, жизнь у нас переворачивалась вверх дном все более и более. Так вот я хочу поставить ее на место. Очевидно, некоторые при этом поломают себе ребра Но это лишь те, которые сочли новое положение вещей окончательный, те, которые прилипли к иностранной валюте или скрыли свои капиталы, мелюзга, спекулировавшая на падении нашего франка. Тем хуже для них. Зато другие, вся масса французов, будут счастливы вернуться к нормальному укладу. Конечно, будут некоторые затруднения Потом новое распределение богатства Но это неизбежно должно было когда-нибудь случиться. А это, быть может, избавляет нас от худшей революции
В эту минуту один из исступленных, ругавших Ривье, которого я заметил еще на лестнице, отделился от беснующей толпы, запрудившей всю площадь перед зданием, и пошел прямо на нас с свирепо-решительным видом.
Вы банкир Ривье? спросил он моего спутника. Я хотел вмешаться.
Берегись, Жан-Поль!
Но Ривье тихонько отодвинул меня и обратился к субъекту:
Да, это я. Что же?
Это ты мерзавец, ты вызвал всю эту бурю и стремительное падение стерлинга, ты меня разорил, бандит, преступник!
Я видел, как в пальцах поднятой руки блеснула сталь американского кастета, и, бросившись вперед, хотел удержать руку
Но мне удалось только отклонить ее: оружие скользнуло по моей вытянутой руке и со всей силой ударило меня в верх живота, там, где солнечное сплетение
Я закачался как в тумане видел схваченного публикой злодея и без чувств повалился на руки Жана-Поля Ривье.
XII. ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИК.
Внезапный подъем франка застал его четыре дня тому назад, 25-го числа, в его вилле Одрессель, где он трудился над изготовлением идеальных банковых билетов, без тех дефектов, которые не позволяли утилизировать серию, выпущенную в его отсутствии его поверенным Гедеоном.
Кобулер сначала не обеспокоился: он думал, что это одна из тех эфемерных спазм, которые не раз повторялись за последние семь-восемь лет благодаря акциям Моргана и других и которые каждый раз предшествовали еще большему падению франка.
26-го подъем
казался головокружительным фунт упал до 90, и он рассердился, видя, что таким образом одним ударом уничтожаются результаты его работы последних месяцев.
Из Берлина и Франкфурта на него посыпались упреки, а он сам изливал свой гнев на подчиненных ему агентах, которым поручено было распространять фальшивые билеты Французского банка.
27-го, когда запрос Палаты вызвал следующий ответ премьер-министра Жермен-Люка: «Французский банк решил употребить на борьбу все, до последнего луидора, золото запасного фонда» он назвал французов безумцами: через неделю, через два дня, через двадцать четыре часа фонд этот будет исчерпан, и франк будет катиться в бездну.
А пока что фунт падал и падал В этот день он котировался уже в 30 франков.
По сконцентрированным во Франкфурте подсчетам всех биржевых операций, знаменитый металлический фонд был уже весь поглощен с избытком, а между тем на всех рынках Европы и Америки Франция продолжала предлагать золото, золото и золото Это было настоящее наводнение, которое поглощало и топило жалкие усилия иностранных агентов продать бумажные франки.
Приходилось верить, что во Франции оставалось еще золото, потому что 29 сентября последний шаг был сделан, невозможное осуществилось: бумажный франк сравнялся с золотым стерлинг стоял 25,25!
Тем хуже! Лишившись уважения своего начальника, профессор сегодня утром решил поставить свою последнюю карту.
Почтовые посылки, набитые фальшивыми билетами, безупречными и подозрительными, теперь это уже не важно, отправлены из Булони всем его агентам. А сам он в чемоданах привез в Париж остальное: двадцать псевдомиллионов бумажных франков.
Среди всех гипотез, которые он построил и рассмотрел, чтобы объяснить себе причину успеха этой «сумасшедшей выходки французов», ему ни разу не пришло в голову сопоставить возвращение «Эребуса II» с отчаянной на первый взгляд выходкой Французского банка. Он знал, что «Эребус II» возвратился в Шербург; но поскольку безоружное и бездейственное судно стоит в Шербурге в ожидании отправки, оно перестало интересовать его.