Городские стены позади,
озеро в зелёной дымке тонет
Берега его на десять ли,
островок дом друга дорогого.
Листьев тень, прохлада чистых вод
вознесёт над бренной суетою
Аромат фонариков-цветов
Наши чаши сладким хмелем полны
Го Дафу удовлетворённо дочитал стихи и принялся всячески восхвалять Ли Ляньхуа.
У господина Ли великолепный стиль, ничтожный Го преклоняется перед вами. Вам стоит сдать экзамены, станете первым из сильнейших! Ли Ляньхуа послушно со всем соглашался. Прошу, угощайтесь. И они чинно подняли чаши с вином и взяли в руки палочки.
Слышал, Сусу умерла? спросил Ли Ляньхуа, откусив куриную лапку.
Го Дафу остолбенел, невольно почувствовав неудовольствие: стоило этому господину Ли раскрыть рот, как он поднял самую нежеланную тему.
В семье горе, с ней случилось несчастье.
Ли Ляньхуа отщипнул ещё кусочек и невнятно проговорил:
Несколько лет назад ездил в столицу на императорские экзамены, тогда и познакомился с ней Го Дафу снова застыл, а гость продолжал: А вернувшись, услышал, что она вышла замуж за молодого господина Го, обрадовался за неё, что вырвалась из борделя Никак не ожидал, что всё так закончится. Он вздохнул словно бы с затаённой горечью. Скажите, как она выглядела, когда умерла? Была ли она всё ещё красивой?
Го Дафу
немного успокоился выходит, господин Ли приехал не только ради озера Цайлян. Пу Сусу была популярна и немало молодых людей проявляли к ней подобный интерес, и теперь он преисполнился сочувствия к Ли Ляньхуа.
Сусу умерла в свадебном платье, эта девочка была прирождённой красавицей, и после смерти выглядела прекрасной как новобрачная.
Присутствуй при этой беседе Фан Добин, у него бы живот заболел от смеха и он мог бы побиться об заклад, что Ли Ляньхуа никогда даже не видел Пу Сусу.
В свадебном платье? удивился Ли Ляньхуа. Но ведь со свадьбы прошло больше десяти дней, почему же она всё ещё носила его?
На лице Го Дафу появилось горделивое выражение, он кашлянул.
Дед ничтожного Го был из народности мяо, с родины он привёз традиционное свадебное платье из узорной парчи, всё расшитое золотыми и серебряными украшениями. Цена ему на вес золота. Несколько знатных господ уговаривало меня продать его им, один даже предлагал сто тысяч лянов серебра но я никогда не соглашусь, это ведь семейная реликвия. Моя первая жена, как только находила свободное время, доставала его из сундука и надевала какая бы ни была женщина, а такой наряд любую очарует.
Неужели существует такая удивительная вещь? ахнул Ли Ляньхуа.
Го Дафу ещё сильнее возгордился и хлопнул в ладоши.
Цуй-эр.
Подбежала долговязая служанка лет шестнадцати.
Хозяин.
Принеси из комнаты Хо-эра свадебный наряд молодой госпожи, мы с господином Ли будем пить вино и любоваться им. Цуй-эр поспешила выполнять. Хотя это платье семейная реликвия, моя первая жена тоже умерла в нём, эх Он вдруг упал духом и опустошил чашу. И матушка умерла в этом платье, небывалые сокровища часто приносят несчастье
Ли Ляньхуа вздохнул и неожиданно тихонько сказал:
Неужели господин землевладелец не подумал, что может быть
У Го Дафу от его слов волосы встали дыбом.
Что?
Ли Ляньхуа кашлянул и сделал глоток вина.
Может быть, в лотосовом озере водятся призраки!
Го Дафу нахмурился.
После смерти матушки в этом озере перевернули каждый цунь и кроме мелких рыбёшек и креветок, в нём ничего нет, и уж тем более, никаких водяных духов.
Это хорошо, хорошо, весело сказал Ли Ляньхуа, выдохнув с облегчением.
Они перевели разговор на другую тему, Го Дафу восхитился поэтическим талантом и велел ему завтра написать ещё три стихотворения. Ли Ляньхуа с готовностью согласился, словно в нём возродился Ли Бай, переродился Ду Фу и воплотился Цао Чжи*: какие там три стихотворения, он бы и триста сочинил за семь шагов, так и не сделав восьмой.
Ли Бай (Ли Бо), Ду Фу крупнейшие поэты времён династии Тан, Цао Чжи древнекитайский поэт, о нём см. примечание выше.
Глава 19. Смертоносное свадебное платье
Пить вино они с Го Дафу закончили только к третьей ночной страже. Слегка захмелев, Ли Ляньхуа пребывал в прекрасном расположении духа: хозяин хотя и называл себя человеком с изысканными вкусами, но прозорливостью не отличался, а пейзаж был великолепный и кушанья изысканными ради такого стоило оступиться. Да ещё посмотрел на свадебное платье, передаваемое в семье Го по наследству великолепной, редкостно тонкой работы, как и играющая красками на свету традиционная фениксовая корона такой красотой трудно не восхищаться.
Это ярко-синее платье было целиком выткано и расшито различными сюжетами: среди цветов и деревьев люди рыли колодец, пили вино и пели песни, водили хороводы, земля была усыпана овощами и фруктами, а в небе рядом с солнцем, луной и звёздами кружили две похожие на фениксов большие птицы каждый цунь парчи блистал яркими красками, даже при отсутствии света. От горловины ниспадало семь нитей с серебряными подвесками, а на груди висел сверкающий крупный цветок из драгоценных бусин, с сердцевиной целиком отлитой из золота. В промежутках синяя парча была сплошь расшита золотыми и серебряными нитями и мелкими хрустальными бусинками, переливающимися на свету. Пояс украшали бусы из нефрита, юбка была чрезвычайно узкая, по форме напоминающая бочонок, вышитая хороводами весёлых людей, а по подолу снова шли серебряные цепочки с колокольчиками. Для мужчины это была лишь груда сокровищ, но женщине пусть даже не слишком красивой, но ещё молодой казалось, что стоит ей надеть это платье, как она совершенно преобразится.