- Давайте не будем сопротивляться, дорогая моя . Просто любезно подчинитесь моим ласкам, издавайте ободряющие звуки и вообще делайте все возможное, чтобы создать у меня впечатление, что вам это нравится так же, как и мне. Вы не собираетесь
звать на помощь, так как они ни приведет никого другого, кроме женщины, родившей всего день назад и которую мне не составит труда сбить с ног, учитывая ее явно выраженное отношение ко мне. А в обмен на ваше молчание ваша подруга и ее ребенок сохранят свои жизни, что не так часто случаются в подобных местах. В конце концов, в этой крепости заперты сотни солдат, у которых нет ничего лучше, чем несколько обвисших, чрезмерно износившихся шлюх для обслуживания их нужд. Ни для кого не будет сюрпризом, особенно для меня, если полдюжины из них похитят вашу подругу, и ее больше никогда не найдут. По крайней мере, живой. И мне ничего не будет стоить, сказать несколько слов в нужное ухо. Кроме того, у меня есть ручной центурион, который сделает все, что я ему прикажу, и ему не потребуется особого поощрения. Итак, мы совершаем сделку, доктор?
Он потянул за узел на ее набедренной повязке, стащил одежду и отбросил ее в сторону, прижав Филицию спиной к стене и энергично ощупывая ее промежности.
- А, вот и мы! Немного суховато, но несколько минут энергичной игры пальцами скоро это изменит.
Фелиция поморщилась от его наглости и закрыла глаза, чтобы не видеть его торжествующую ухмылку.
- Ты знаешь, что мой муж убьет тебя за это, когда вернется оттуда, куда ты его послала.
Сорекс поднял руку, массировавшую ее влагалище, и ударил ее по лицу.
- Открой глаза, дура. И, не думай, что я буду удовлетворен тем, что ты хмуришься и плачешь, пока мы занимаемся этим. Я хочу видеть, что тебе нравится каждое мое движение иначе я не смогу выполнить свою часть сделки и оставить твою пушистую подружку невредимой. Что касается возвращения твоего мужа, скажем так, я отправила его соратников в пасть самого мерзкого и опасного племени на всем этом отвратительном острове. Твой центурион и его соратники бесследно исчезнут в болотах и туманах к северу от Стены Антонина, а ты останешься здесь вдовой. Я предвижу долгие и интересные встречи с тобой, по крайней мере, до тех пор, пока меня не отзовут в Рим, чтобы насладиться плодами достижения правильных результатов для нужных людей . Но хватит обо мне, думаю, нам пора заняться делом.
Радостно ухмыляясь перед, охватившим ее ужасом, он поднял тунику, обнажив покачивающийся член.
- Вот видишь, он выглядит довольно заинтересованным, если можно так сказать. Несомненно, он хочет спрятаться глубоко внутри тебя, моя дорогая, и я не вижу причин не потакать всем его прихотям, не так ли? Я думаю, ты готова его принять , как никогда
Повернув Фелицию лицом к стене, он схватил ее за волосы и наклонил вперед, прижимая ее лицо к крашеной штукатурке и широко раздвигая ее ноги.
- Эй, ты! Прекрати!
Сорекс повернул голову и увидел Люпуса, с выражением ярости на побледневшем лице, стоящего в дверях столовой дома, где он до этого игрался, с со своим коротким мечом . Сорекс крепче схватил Фелицию за волосы и повернул ее лицом к мальчику. Порыв холодного воздуха покрыл ее ягодицы мурашками.
- Скажи ему, чтобы он оставил нас, женщина, или я буду вынужден отобрать у него эту игрушку и заставить ее съесть!
- Вряд, ли, трибун?
Сорекс отпустил Фелицию, с яростью обернулся и увидел высокого загорелого мужчину, стоящего в проеме двери дома, и Дезидру выглядывавшую из-за него с выражением ужаса на лице. После минутного молчания вновь прибывший шагнул в комнату, отстегнул плащ и бросил его на стул.
- Я полагаю, Фульвий Сорекс, что трибун должен стоять по стойке смирно в присутствии старшего офицера. Напоминаю вам, что, хотя я больше не командую этим легионом, в моем приказе о передаче вам оперативного контроля над Шестым легионом не упоминалось ни слова о моем понижении в полномочиях. Я был легатом и остаюсь легатом, за что мне предоставлены все права, привилегии и все крупицы уважения, которые я заслужил за десять лет службы в армии Империи. Я это сказал, прежде, чем мы перейдем к тому факту, что у меня есть четыре очень жестоких легко провоцируемых солдата из моей личной охраны, которые, я не сомневаюсь, получили бы огромное удовольствие, изуродовать вас, если бы я дал им команду сделать это.
Он искоса взглянул на обнаженную Филицию и увядающий член трибуна.
- И это не считается стойкой «смирно», трибун, хотя я вижу, что и на этом фронте у тебя проблемы... Он подошел к Фелиции, которая встала и надела свою одежду. - Доктор, мне было приятно снова встретиться с вами, хотя мы оба предпочли бы, чтобы обстоятельства были немного более благоприятнее. Я очень надеюсь, что ваше достоинство не слишком задето. Мне показалось, что этот человек изо всех сил старается произвести на вас какое-то впечатление.
Она кивнула, глядя на ребенка, который
все еще стоял в дверях столовой с поднятым мечом и выражением убийственного гнева на его юном лице.
- Вот это, да, как я помню, этого молодого человека зовут Люпус? - Мальчик кивнул, его взгляд остановился на Сорексе. - Легат медленно прошел через зал и присел перед ним на корточки, в шести дюймах от острия короткого меча. - Я Легат Септимий Эквитий, молодой человек, и я знаю твоего опекуна центуриона Корва достаточно хорошо, так, что слышал твою историю из его уст. Помню, он говорил мне, что большую часть времени тебя тренирует с мечем германский слугой твоего трибуна? - Люпус снова кивнул, его губы растянулись, обнажая зубы, а глаза все еще были прикованы к Сорексу. - Итак, если бы ты решил наказать этого человека за то, что он причинил страдания моему другу доктору, ты, действительно смог бы пронзить его мечем? - Он медленно с нежной улыбкой протянул руку и отвел в сторону острие меча. - Вложи свой меч в ножны, молодой солдат, время использовать его в гневе еще не пришло, но есть другие способы добиться того же результата, даже если они не приносят немедленного удовлетворения.