Влюбился он в нее без памяти, под венец повел, позабыл о разгульной жизни. Только Авдотье Лиховидевне, дочери Вахрамея, терема и светелки было мало. Детей у них не уродилось, златых гор за службу в моей дружине Михайло домой не приносил, и Авдотья возжелала переменить судьбу. Царицей ей стать захотелось, ни больше, ни меньше. Снюхалась она с царем Кощеем, получила от него зелье и опоила Михайло, превратила в камень.
У Кощея свой интерес был, подхватила Жар-Птица. Сделать Авдотью Царевной-Лебедью во своих владениях ему ничего не стоило. А выгоду он получал безмерную. Михайло над временем был властен. Речка Смородина, которая воды через все миры несет, не так проста, как люди думают. Это не только вода, это поток времени. И Потоку она покорялась: Калинов мост с себя не сбрасывала, ни Змеям, ни Кощею к Алатырь-камню пройти не позволяла, а рубежникам дорогу к источникам живой и мертвой воды в любое время дня и ночи прокладывала. Что с ключей вытекало, разделяла по мирам. Мертвая вода Нави, живая Прави, а в Явь ни капли не допускала, чтобы люди сами своей судьбой управляли.
Беды начались, когда Поток окаменел, и Кощей к источникам добрался, продолжил Чур. Не уследили мы, не ждал никто удара в самом сердце Прави. Авдотья, уходя, забрала его облачение и сапоги, и пояс, и кольчугу, и шлем с рукавицами. Все заговоренное, и Смородине, и Калинову мосту, и Алатырь-камню знакомое. Так Кощей через мост и прошел в Михайловом снаряжении, отводя глаза земле и воде. Когда живая вода в Явь хлынула, раскололась она на множество миров. С непривычки, от избытка колдовской силы. Следом мертвая потекла, начала поганить миры, где-то сразу до выжженной земли, где-то по капле. Навь перебаламутило: некоторые мертвецы ожили, некоторые колдуны раньше срока ушли. Спохватились мы, да погорячились
Богатыри заерзали на лавках, отвели глаза.
Илюша с Алешей Кощея с Царицей-Лебедью настигли да казнили. Порылись в царских кладовых, камень зельем и змеиной кровью оживили. Дозволения у меня не спрашивали,
гордыню потешили.
Ну дык встрепенулся один из богатырей. Оживили же.
Только не в своем уме Михайло очнулся, напомнил Чур. Узнал, как вы Авдотье отомстили, проклял всех и по реке Смородине прочь ушел. По потоку времени. А Калинов мост закрылся, Алатырь-камень в землю ушел, а мертвая вода прямо в речку потекла. И понеслась отрава по мирам, плодя ненависть и злобу.
Думаете, и до моего мира дотекла? осмелилась спросить Блажена.
Уверен, кивнул Чур. Через год попробуем все исправить. Михайло-то сам давно в будущем сгинул, но потомков наплодил. Потык он и есть Потык, где остановился, там и подженился. Род не пропал, ветки, хоть и хилые, остались. Если откроется хрустальный мост, позовем того, кто унаследовал силу. Если придет научим, что делать. А если не придет
Глава 2. Сергей-пограничник
После армии Сергей пошел на завод, работать по специальности, токарем-расточником. Похоронил маму, попавшую под грузовик переходила трассу в неположенном месте. Получил в наследство дачу и однушку: в квартире был прописан, обошлось без мороки, а за шесть соток пришлось побегать дать взятку в садоводческом товариществе, чтобы переоформить на себя земельный участок с вагончиком возле леса. На какой-то момент жизнь замкнулась в кругу: дом работа дом дача. Кладбище было по пути, Сергей, проходя к вагончику, мамину могилу навещал, жалел, что не расспрашивал о родственниках. Кто его отец? Не погибший же летчик, как ему в детстве рассказывали? Где мамины родители, кто они были? Только фамилии в свидетельстве о рождении, да место рождения дальневосточный поселок. Он пару раз писал двоюродной тете в Москву, пытался что-нибудь узнать, но та первый раз ответила скупо, сообщив, что связь с дальневосточными родственниками утеряна, а на второе письмо вообще не ответила. Так ниточка и оборвалась. Маме всегда на Восьмое марта и Новый год открытки присылала, а Сергею ни открыток, ни строчки.
А потом грянул Чернобыль, жаркие майские, предупреждение от профкома «не выходить на улицы, закрыть окна и форточки, не проветривать». Сергей день промаялся взаперти, в духоте, плюнул и пошел на дачу. Там ему первый раз сон и приснился. Яркий, напомнивший о странном происшествии во время пограничной службы. Шесть лет прошло, ни разу ни хрустальный мост, ни светловолосая дева в памяти не всплывали. И тут освежили принудительно.
Знакомые богатыри в кольчугах пришли на дачу. Не на саму дачу, а на другой берег речки, которая в лесу сразу за вагончиком текла, в разлив иногда прямо к участку подступала. Во сне Сергей встал с кровати, пробрался по тропке, виляющей между кустами, наступил на скрипнувшие рыболовные мостки и всмотрелся в туман, клубящийся над водой. Убывающая луна высветила кольчуги плечистых мужиков, рыжего и русого, заставила засиять драгоценные камни на сбруе белого коня, нервно рывшего копытом глинистую землю. Кажется, рядом с богатырями и конем стоял серый волк, но Сергей бы за это не поручился.
Блажену ищи! крикнул рыжий, когда они встретились взглядами. Ищи ее, она из-за тебя пропала! Как найдешь сразу идите к нам. В Смородине вода почернела, мертвый ключ прямо в Явь сливается! Калинов мост обрушился! Потык, ты там дотелишься, что все миры отравлены будут!