Клубочек катился, подпрыгивая на ухабах. Кентавры бежали размеренной рысью, изредка останавливаясь по просьбе Блажены от тряски ее укачивало, но превращаться в мышку было боязно. А вдруг Китоврас ее уронит и не заметит? Потом спохватятся, начнут искать и затопчут.
К вечеру клубочек остановился и Полканище потребовал остановиться на ночлег «темно уже под деревьями, так и ногу сломать недолго!» и, разумеется, покормить его ужином. Устроились на опушке, костер не разводили, поели в сумраке Китоврас призвал заклинанием светлячков, которые облепили ветки кустов и разогнали тьму.
Знаете, чего я боюсь? спросил Китоврас, когда каша была съедена, а жеребенок накормлен сухофруктами.
Что Сергей сгинул? предположил Полканище.
Нет, не думаю, что сгинул, покачал головой ученый кентавр. Он в суровой Яви жил, закалка хорошая. Скорее всего, сапоги-скороходы его в какую-то глушь завели, он обратной дороги
найти не может. Но у нас есть клубочек, навстречу выведет. Боюсь я, что он у Алатырь-камня не сдюжит. Не такой он, понимаешь? В волшбу не верит, себе на уме. Кивает, соглашается, а что думает даже Чур не знает. Была у меня надежда на доспехи, что они ему помогут и вразумят, но вы не чувствуете? От них гнильцой попахивает. То ли Потык их на прощание проклял, чтобы Кошеева рука не коснулась, то ли кладовик их рядом с какой-то дрянью хранил. Толку от них не будет, вот что я вам доложу. А будет ли от Сергея толк без отцовской подмоги? Эх
Блажена покачала головой:
Он просто не привык еще. Мне тоже поначалу казалось, что я здесь не приживусь. А потом Правь меня приняла и я к Прави приросла душой. И он прирастет, только немного времени нужно.
Ты оборотница, напомнил Китоврас. Тебя волшба не пугала. А он и на нас с недоверием посматривает, и от Михайла Потаповича старался подальше держаться. Да и с богатырями, скажем так, не сдружился.
Это меня совершенно не удивляет, отмахнулась Блажена. У него в голове ветра нет, он не молод, хотя выглядит как юноша. Он жизнью побитый. Ему поздновато улюлюкать и за чудищами скакать в надежде снести им головы. А Илюша с Алешей только это и любят.
Китоврас неохотно согласился, но видно было, что остался при своем мнении. Блажена не настаивала, в спор ввязываться не хотела Сергей был, что называется, темной лошадкой. Глупо спорить за его спиной. Это с ним по душам говорить надо.
Давайте ложиться спать, подытожил беседу Полканище. Пока до Алатырь-камня не дойдем, не узнаем, сдюжит Сергей или не сдюжит. А чтобы дойти, его отыскать надо. Встанем с первыми лучами солнца и побежим. Чует мое сердце, что завтра встретимся.
Блажена улеглась, закрыла глаза. Под веками мелькали кусты и ветки деревьев насмотрелась за день со спины Китовраса. В голове так же хаотично мелькали обрывки мыслей. О себе. О Сергее.
Потыков сын при всей его молчаливости, настороженности и грубоватой заботе, которой он одарял полевку, пришелся Блажене по сердцу больше, чем все встреченные обитатели Прави. Ни с кем из рубежников или встречников не хотелось присесть рядышком, привалиться к плечу, помолчать, глядя на закатное солнце. Сплести пальцы, проверяя ответное прикосновение, а когда сгустится тьма, коснуться алых губ и проверить так ли сахарны, как ожидается?
«Не отпрянет ли Сергей? Он обычный человек. Люди боятся оборотней, пусть даже перед ними не лев, а безобидная мышь-полевка».
Она заснула в сомнениях, понимая, что не решится сделать первый шаг, если только ее к этому не подтолкнут боги. Но Чуру и Велесу чужды дела сердечные. Бог-рубежник никогда дружинникам жениться не запрещал, однако сам семьи не имел, и не был склонен к сентиментальности и вздохам под луной как и положено воину. Велес позволял своей пастве разгуляться в Зимнюю и Осеннюю ночь, отворяя и затворяя пути между мирами, впуская к кострам эфемерных созданий, жадных до утех, закрывал глаза на праздничный блуд, которому предавались его воины. И сам, бывало, одарял пылкой страстью какую-нибудь красивую вдовушку, кружился в танце среди искр и подстегивал хохотом чужую страсть, пока угли не рассыпятся пеплом.
Блажена на Велесовы ночи не ходила. Мимолетное распутство претило ее натуре, а искать пару на таком празднестве было как минимум глупо. А как максимум опасно. Не за тем туда ходили. Не поверят, что несговорчивая.
Утром она пробудилась не от солнечных лучей, а от далекого звука рога. Лаяли псы, ржали кони, трубили охотники и глашатаи.
Царская охота! возвестил чей-то звучный голос. Царь едет! Человече хоронись-расступись, а добыча найдись!
Неужели? воскликнул сонный и отряхивающийся Китоврас. Ну-ка, ну-ка! Это будет весьма кстати!
***
Первыми на лужайку прибежали псы. Увидев кентавров, перестали заливаться лаем и присмирели. А самый крупный подошел к Блажене и завилял хвостом пару лет назад виделись, запомнил. Кавалькада смяла кусты, оглушив шумом, лошадиным храпом и людскими голосами. Подданные расступались, позволяя царю статному всаднику в короне и алой мантии, подбитой горностаевым мехом приблизиться к кентаврам.
Сколько лет, сколько зим! Иван-царевич поправил корону, не спешиваясь, обнял Китовраса. Как успехи? О вашем походе вся Правь говорит, слухами земля полнится. Где Потыков сын? Знакомьте нас скорее!