Шрифт
Фон
«Погружался я в море клевера»
Погружался я в море клевера,
Окруженный сказками пчел.
Но ветер, зовущий с севера,
Мое детское сердце нашел.
Призывал на битву равнинную
Побороться с дыханьем небес.
Показал мне дорогу пустынную,
Уходящую в темный лес.
Я иду по ней косогорами
И смотрю неустанно вперед,
Впереди с невинными взорами
Мое детское сердце идет.
Пусть глаза утомятся бессонные,
Запоет, заалеет пыль..
Мне цветы и пчелы влюбленные
Рассказали не сказку быль.
18 февраля 1903
«Зимний ветер играет терновником»
Зимний ветер играет терновником,
Задувает в окне свечу.
Ты ушла на свиданье с любовником.
Я один. Я прощу. Я молчу.
Ты не знаешь, кому ты молишься,
Он играет и шутит с тобой.
О терновник холодный уколешься,
Возвращаясь ночью домой.
Но, давно прислушавшись к счастию,
У окна я тебя подожду.
Ты ему отдаешься со страстию.
Всё равно. Я тайну блюду.
Всё, что в сердце твоем туманится,
Станет ясно в моей тишине.
И когда он с тобой расстанется,
Ты признаешься только мне.
«Снова иду я над этой пустынной равниной»
Снова иду я над этой пустынной равниной.
Сердце в глухие сомненья укрыться не властно.
Что полюбил я в твоей красоте лебединой
Вечно прекрасно, но сердце несчастно.
Я не скрываю, что плачу, когда поклоняюсь,
Но, перейдя за черту человеческой речи,
Я и молчу, и в слезах на тебя улыбаюсь!
Проводы сердца и новые встречи.
Снова нахмурилось небо, и будет ненастье.
Сердцу влюбленному негде укрыться от боли.
Так и счастливому страшно, что кончится счастье
Так и свободный боится неволи
22 февраля 1903
«Всё ли спокойно в народе?»
Всё ли спокойно в народе?
Нет. Император убит.
Кто-то о новой свободе
На площадях говорит.
Все ли готовы подняться?
Нет. Каменеют и ждут.
Кто-то велел дожидаться.
Бродят и песни поют.
Кто же поставлен у власти?
Власти не хочет народ.
Дремлют гражданские страсти
Слышно, что кто-то идет.
Кто ж он, народный смиритель?
Темен, и зол, и свиреп:
Инок у входа в обитель
Видел его и ослеп.
Он к неизведанным безднам
Гонит людей, как стада
Посохом гонит железным
Боже! Бежим от Суда!
«Дела свершились»
Дела свершились.
Дни сочтены.
Мы здесь молились
У сонной реки.
Там льды носились
В дни весны.
И дни забылись!
Как далеки!
Мой день свершенный
Кончил себя.
Мой дух обнаженный
Для всех поет.
Утомленный, влюбленный,
Я жду тебя,
Угрюмый, бессонный,
Холодный, как лед.
4 марта 1903
«Мне снились веселые думы»
Мне снились веселые думы,
Мне снилось, что я не один
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин.
Я думал о сбывшемся чуде
А там, наточив топоры,
Веселые красные люди,
Смеясь, разводили костры:
Смолили тяжелые челны
Река, распевая, несла
И синие льдины, и волны,
И тонкий обломок весла
Пьяна от веселого шума.
Душа небывалым полна..
Со мною весенняя дума,
Я знаю, что Ты не одна
«Отворяются двери там мерцанья»
Отворяются двери там мерцанья,
И за ярким окошком виденья.
Не знаю и не скрою незнанья,
Но усну и потекут сновиденья.
В тихом воздухе тающее, знающее
Там что-то притаилось и смеется.
Что смеется? Мое ли, вздыхающее,
Мое ли сердце радостно бьется?
Весна ли за окнами розовая, сонная?
Или это Ясная мне улыбается?
Или только мое сердце влюбленное?
Или только кажется? Или все узнается?
17 марта 1903
«Я вырезал посох из дуба»
Я вырезал посох из дуба
Под ласковый шопот вьюги
Одежды бедны и грубы,
О, как недостойны подруги!
Но найду, и нищий, дорогу,
Выходи, морозное солнце!
Проброжу весь день, ради бога,
Ввечеру постучусь в оконце.
И оброет белой рукою
Потайную дверь предо мною
Молодая, с золотой косою,
С ясной, открытой душою.
Месяц и звезды в косах
«Входи, мой царевич приветный.»
И бедный дубовый посох
Заблестит слезой самоцветной
«У забытых могил пробивалась трава»
С. Соловьеву
У забытых могил пробивалась трава.
Мы забыли вчера И забыли слова
И настала кругом тишина
Этой смертью отшедших, сгоревших дотла,
Разве Ты не жива? Разве Ты не светла?
Разве сердце Твое не весна?
Только здесь и дышать, у подножья могил,
Где когда-то я нежные песни сложил
О свиданьи, быть может, с Тобой.
Где впервые в мои восковые черты
Отдаленною жизнью повеяла Ты,
Пробиваясь могильной травой.
1 апреля 1903
А.М. Добролюбов
A.M.D. своею кровью Начертал он на щите. Пушкин
Из городского тумана,
Посохом землю чертя,
Холодно, странно и рано
Вышло больное дитя.
Будто играющий в жмурки
С Вечностью мальчик больной,
Странствуя, чертит фигурки
И призывает на бой.
Голос и дерзок и тонок,
Замысел детски-высок.
Слабый и хилый ребенок
В ручке несет стебелек.
Стебель вселенского дела
Гладит и кличет: «Молись!»
Вкруг исхудалого тела
Стебли цветов завились
Вот поднимаются выше
Скоро уйдут в небосвод
Голос всё тише, всё тише
Скоро заплачет поймет.
«У берега зеленого на малой могиле»
У берега зеленого на малой могиле
В праздник Благовещенья пели псалом.
Белые священники с улыбкой хоронили
Маленькую девочку в платье голубом.
Все они помощью Вышнего Веления
В крове бога Небесного Отца расцвели
И тихонько возносили к небу курения,
Будто не с кадильницы, а с зеленой земли.
24 апреля 1903
«Я был весь в пестрых лоскутьях»
Я был весь в пестрых лоскутьях,
Белый, красный, в безобразной маске
Хохотал и кривлялся па распутьях,
И рассказывал шуточные сказки.
Развертывал длинные сказанья
Бессвязно, и долго, и звонко
О стариках, и о странах без названья,
И о девушке с глазами ребенка.
Кто-то долго, бессмысленно смеялся,
И кому-то становилось больно.
И когда я внезапно сбивался,
Из толпы кричали: «Довольно!»
Шрифт
Фон