Шрифт
Фон
«Ты страстно ждешь. Тебя зовут»
Ты страстно ждешь. Тебя зовут,
Но голоса мне не знакомы,
Очаг остыл, тебе приют
Родная степь. Лишь в ней ты дома.
Там вечереющая даль,
Туманы, призраки, виденья,
Мне беспокойство и печаль,
Тебе покой и примиренье.
О, жалок я перед тобой!
Всё обнимаю, всем владею,
Хочу владеть тобой одной,
Но не могу и не умею!
22 ноября 1901
«Будет день и свершится великое»
Будет день и свершится великое,
Чую в будущем подвиг души.
Ты другая, немая, безликая,
Притаилась, колдуешь в тиши.
Но во что обратишься не ведаю,
И не знаешь ты, буду ли твой,
А уж Там веселятся победою
Над единой и страшной душой.
«Я долго ждал ты вышла поздно»
Я долго ждал ты вышла поздно,
Но в ожиданьи ожил дух,
Ложился сумрак, но бесслезно
Я напрягал и взор и слух.
Когда же первый вспыхнул пламень
И слово к небу понеслось,
Разбился лед, последний камень
Упал, и сердце занялось.
Ты в белой вьюге, в снежном стоне
Опять волшебницей всплыла,
И в вечном свете, в вечном звоне
Церквей смешались купола.
27 ноября 1901
«Ночью вьюга снежная»
Ночью вьюга снежная
Заметала след.
Розовое, нежное
Утро будит свет.
Встали зори красные,
Озаряя снег.
Яркое и страстное
Всколыхнуло брег.
Вслед за льдиной синею
В полдень я всплыву.
Деву в снежном инее
Встречу наяву.
«Тёмно в комнатах и душно»
Тёмно в комнатах и душно
Выйди ночью ночью звездной,
Полюбуйся равнодушно,
Как сердца горят над бездной.
Их костры далеко зримы,
Озаряя мрак окрестный.
Их мечты неутолимы,
Непомерны, неизвестны
О, зачем в ночном сияньи
Не взлетят они над бездной,
Никогда своих желаний
Не сольют в стране надзвездной?
11 декабря 1901
«Мне битва сердце веселит»
Все двери заперты, и отданы ключи Тюремщиком твоей безжалостной царице. Петрарка
Мне битва сердце веселит,
Я чую свежесть ратной неги,
Но жаром вражеских ланит
Повержен в запоздалом беге.
А всё милее новый плен.
Смотрю я в сумрак непробудный,
Но в долгий холод здешних стен
Порою страж нисходит чудный.
Он окрылит и унесет,
И озарит, и отуманит,
И сладко речь его течет,
Но каждым звуком сердце ранит.
В нем тайна юности лежит,
И медленным и сладким ядом
Он тихо узника поит,
Заворожив бездонным взглядом.
«Неотвязный стоит на дороге»
Неотвязный стоит на дороге,
Белый смотрит в морозную ночь.
Я навстречу в глубокой тревоге,
Он, шатаясь, торопится прочь.
Не осилить морозного чуда
Рядом с ним вырастает вдали,
Там, где ка́мней вздымается груда,
Голубая царица земли.
И царица в мольбе и тревоге,
Обрученная с холодом зим
Он без жизни стоит на дороге,
Я навстречу, бессмертьем томим.
Но напрасны бессмертные силы
И царице свободы не жаль
Торжествуя победу могилы,
Белый смотрит в морозную даль.
20 декабря 1901
«Сумрак дня несет печаль»
Сумрак дня несет печаль.
Тусклых улиц очерк сонный,
Город, смутно озаренный,
Смотрит в розовую даль.
Видит с пасмурной земли
Безнадежный глаз столицы:
Поднял мрак свои зеницы,
Реют ангелы вдали.
Близок пламенный рассвет,
Мертвецу заглянет в очи
Утро после долгой ночи
Но бежит мелькнувший свет,
И испуганные лики
Скрыли ангелы в крылах:
Видят мертвый и безликий
Вырастает в их лучах.
«Старый год уносит сны»
Старый год уносит сны
Безмятежного расцвета.
На заре другой весны
Нет желанного ответа.
Новый год пришел в ночи
И раскинул покрывало.
Чьи-то кра́дутся лучи,
Что-то в сердце зазвучало.
Старый год уходит прочь.
Я невнятною мольбою,
Злая дева, за тобою
Вышлю северную ночь.
Отуманю страстью сны
Безмятежного расцвета,
Первый день твоей весны
Будет пламенное лето
31 декабря 1901
IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года
«Я шел и вслед за мною шли»
Я шел и вслед за мною шли
Какие-то неистовые люди.
Их волосы вставали под луной,
И в ужасе, с растерзанной душой
Зубами скрежетали, били в груди,
И разносился скрежет их вдали.
Я шел и вслед за мной влеклись
Усталые, задумчивые люди.
Они забыли ужас роковой.
Вдыхали тихо аромат ночной
Их впалые измученные груди,
И руки их безжизненно сплелись.
Передо мною шел огнистый столп.
И я считал шаги несметных толп.
И скрежет их, и шорох их ленивый
Я созерцал, безбрежный и счастливый.
«Бегут неверные дневные тени»
С. Соловьеву
Бегут неверные дневные тени.
Высок и внятен колокольный зов.
Озарены церковные ступени,
Их камень жив и ждет твоих шагов.
Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь,
Одетый страшной святостью веков,
И, может быть, цветок весны уронишь
Здесь, в этой мгле, у строгих образов.
Растут невнятно розовые тени,
Высок и внятен колокольный зов,
Ложится мгла на старые ступени
Я озарен я жду твоих шагов.
4 января 1902
«Сгущался мрак церковного порога»
Сгущался мрак церковного порога
В дни свадеб, в дни рождений, похорон;
А там вилась широкая дорога,
И путник шел, закатом озарен.
Там не было конца свободной дали,
Но здесь, в тени, не виделось ни зги;
И каждый раз прохожего встречали
Из сумрака ответные шаги.
Церковный свод давал размерным звоном
Всем путникам напутственный ответ,
И в глубине, над сумрачным амвоном,
Остерегающий струился свет.
И, проходя в смеющиеся дали,
Здесь путник ждал, задумчив и смущен,
Чтоб меркнул свет, чтоб звуки замирали
И дале шел, закатом озарен.
«Высо́ко с темнотой сливается стена»
Высо́ко с темнотой сливается стена,
Там светлое окно и светлое молчанье.
Ни звука у дверей, и лестница темна,
И бродит по углам знакомое дрожанье.
В дверях дрожащий свет и сумерки вокруг.
И суета и шум на улице безмерней.
Молчу и жду тебя, мой бедный, поздний друг,
Последняя мечта моей души вечерней.
Шрифт
Фон