Вывести на главный экран, хрипло произнес Кирк...
* * *
Макс понял, что такое счастье. Счастье это когда в груди появляется и разрастается теплый комок, потому что у близкого человека есть дыхание и бьется сердце. Счастье это когда тиски, сжимающие твои внутренности, разжимаются, и ты готов обнять весь мир разом.
Крестный и мама, о чем-то переговариваясь, колдовали у пульта капсулы реаниматора, в которой лежал Алекс. Было ясно, что самое страшное позади, и облегчение, что наполнило медицинский отсек, казалось, можно пощупать руками... пока не появился капитан. Смотрел он при этом только на Хана. Но мать на корню пресекла возможный конфликт между двумя заклятыми врагами. Подлетев разъяренной фурией, она ткнула кулаком в грудь опешившего Кирка:
Вы! Вы получили сигнал, что у нас раненый! Вы обязаны были активировать площадку бортового госпиталя! Вы чуть не добили моего сына!!!
Зная, что мама только начала распаляться, и неизвестно, к чему это может привести не исключено,
жизнь; а также чувство ответственности за внезапно возникших и связанных с ним человечков, давших надежду маленькой кучке изгоев, созданных когда-то для службы и защиты, а теперь вынужденных подстраиваться и выживать в новом мире. Родительских чувств не было и в помине. Откуда бы им взяться? Он не знал, что значит быть родителем, его этому не учили. Зато научили пользоваться человеческой слабостью и манипулировать родственными чувствами для своей выгоды. Поразительно, но сейчас осознание родства не сделало его слабым. Наоборот. В нем затлел огонек гордости за хрупкое по возрасту, но сильное по духу существо, по причудливому велению Вселенной состоящее наполовину из его генов. Этой половиной он мог гордиться. И все шло к тому, что другую половину он начинал уважать.
Женщина и раньше не вызывала равнодушия. Он ее помнил. Помнил как непонятное яркое пятно в окружающей враждебной серой массе, своей неприкрытой и искренней симпатией сумевшее задеть какую-то струну в глубине его циничной и жесткой души да так там и остаться. Все эти годы этот образ не особо его тревожил, лишь иногда появлялся рядом, вызывая на лице чуть изогнутым уголком губ намек на улыбку, когда заходила речь о произошедших событиях прошлого. С некоторым удивлением Хан признал, что ощутил нечто похожее на ревность, когда увидел, как она окружает так похожих на него детенышей нежной и безмерной заботой или бесстрашно бросается на их защиту. Так же спокойно принял то, что сейчас его взгляд вылавливает ее из толпы все чаще, а улыбка становится настоящей и предвкушающей...
Стоило понять, что же так взбудоражило представителя СБ в разговоре, пусть интересном в плане новой информации, но, по сути, мало на что влияющем. Было ли это обычной досадой на непрофессионализм, или же за этим стояло что-то еще?
* * *
Следующее мое пробуждение было там же в медсекции. Но теперь меня не окружали бортики капсулы; я лежал на койке с приподнятым изголовьем.
Идешь на поправку, довольно сказал крестный и сунул мне закрытый пластиковый стакан с трубочкой.
Глотнув кисловато-сладковатой жидкости, понял, насколько же я голоден и как жутко у меня пересохло в горле.
Скоро будешь есть нормальную еду, а пока подкормись-ка новой порцией крови, схохмил он и кому-то кивнул.
Я проследил за его взглядом и во все глаза уставился на человека, чьей копией, по словам окружающих, я был. И правда копия, через несколько лет нас, наверное, можно будет принять за настоящих близнецов. Он с помощью Маккоя стал подключать систему для переливания крови.
Твой брат был более разговорчив при встрече, слегка усмехаясь, глубоким голосом произнес Хан.
Я немного растерялся. Потом, прочистив горло, спросил:
А что вы хотите от меня услышать?
Рядом хохотнул Рик, которого я сразу не заметил. Рик весело произнес:
Возможно, что-нибудь о сыновней любви или что-то в этом роде.
Выслушав этот бред, я недоуменно перевел взгляд с Рика на Хана и обратно. Это ведь не серьезно? Я же его совсем не знаю, а то, что знаю, сыновней любви вряд ли может способствовать. И выбрал, как мне показалось, нейтральный ответ:
Пять минут знакомства маловато... э-э... чтобы сделать какие-то выводы.
Скройся! рявкнул Хан заржавшему конем Рику.
Ухожу-ухожу, родственнички, смеясь, сказал Рик и выскользнул из помещения.
Телу вдруг стало горячо, я глубоко задышал и разом покрылся потом. Встревоженный крестный посветил мне в глаза, потом лицо его расслабилось, что-то он там сделал, нацепил мне намордник дыхательной маски, и я опять уснул, услышав напоследок:
Твоя кровь, Хан, творит чудеса.
* * *
Я хотел спросить... замялся Макс.
Эти парни как-то вытащили нас из безнадежной передряги. Мне не за что их ненавидеть. Ты это хотел узнать?
Макс кивнул, а Томас продолжил:
Что же, пора прощаться.
Спасибо, сэр, без вас наше путешествие было бы не таким... комфортным.
Не унывай, Макс. И удачи. Мне кажется, вам всем придется нелегко. Возможно, еще увидимся, он похлопал своего воспитанника по плечу. Тебя ждут.
До свидания! Макс схватил обеими руками широкую ладонь Йодля и крепко пожал, потом развернулся и поспешил вслед за своими. В горле внезапно образовался комок, и глаза предательски защипало. «Как так? спрашивал себя Макс, думая о Томасе. Вроде бы знаешь человека, а потом выясняется, что ничего ты о нем не знаешь».