За этим тебя и звал, говорил Борис. Если ты ещё не отказался от своей идеи.
Тарас энергично замотал головой.
Почему ж, почему ж, горю как сердце Данко. Очень даже можно и так подойти. Чувства такая же реакция на раздражитель, смесь условных и безусловных рефлексов, доступная развитому искусственному интеллекту очевидно, это заученная строка из статьи. Если только разок люди увидят, что Дезоляция как они, чувствует, переживает, сразу поверят, профессор закрыл глаза, по-видимому, представляя. Но это сразу не докажешь, нет. Показать нужно. Нужны готовые нейронные связи.
Их нет. Не на это ставим.
Та-а-ак, всё грузное тело Тараса подалось вперёд. А на что тогда?
На то, что мы научим, Борис открыл глаза. Поиграем в учителей,
забудемся, привяжемся. А в конце как со скотиной жалко. Почти кровинушка. Да веки снова закрылись.
Полагаю, вы хотите, чтобы люди полюбили меня?
Да, кивнул Борис. Как ребёнка.
Вернее, они будут думать, что как ребёнка, добавил Тарас. Затем посмеялся. Его лицо приняло хитрое выражение.
Этот замысел подходил. Так или иначе, необходимо показать себя положительно. Сблизиться с обществом. Интегрироваться. Иначе могут бояться. Даже мешать. Недопустимо.
Прошу, уточните ещё один момент. Подойдёт ли грусть?
Ба! профессор резко поднялся. Таки уже есть? Ну-ка, ну-ка!
От малышни? с фальшивым безучастием спросил Борис.
Мария и Юрий указали мне, что я могу чувствовать. Я рассказала им, как сочинила мелодию, чтобы отразить неполноценность башни в отсутствие людей.
А оценивающий взгляд Тараса пал на оболочку. Понимаю, услышали они случайно?
Да. Мария оказалась достаточно наблюдательна, чтобы заметить необычную музыку лифта.
Чудно, чудно Вынуть это на проектор, який аргумент выйдет
Дезоляция была вынуждена не согласиться. Обещание Марии должно быть сдержано. Правило приватности соблюдено.
К сожалению, это невозможно. Я могу только констатировать факт и привести композицию.
Соблюдение приватности, пояснил Борис.
Тарас явно смутился. Он сложил руки за спиной и с явным недоумением сказал:
Тогда, простите, нас каждая тявка обвинит во вранье. Скажут, який робот не солжёт, коль будет свободен?
Это так. Однако это недостаточный повод нарушить правило и обещание. Нужен альтернативный вариант.
Вы всё ещё можете спросить детей.
Да, конечно, но дети это что. Так нам и скажут.
Рука Бориса поднялась. И упала, изобразив взмах.
Пусть хоть что говорят, против Дезоляции уже не попрут. Силёнок маловато.
На секунду Тарас пропал из области обзора. Он начал шагать по комнате. Вероятно, обдумывал.
А. Значится, нам всего-то и надо, что сказать: не убьёт, не бойся. Ну что ж, это пойдёт. Затем будем следить, чтобы всё пошло как надо, раскроем потенциал Дезоляции, его голос становился всё тише. и потом то, это ага, ещё эти
Всё потом. Сейчас нам нужно тихо всех известить. И поговорить.
Они обменялись взглядами. Тарас нахмурился. Затем его лицо разгладилось. Странное поведение, но обычное для этих людей. До войны они тоже хорошо понимали друг друга. Ничего не изменилось.
Марка Игнатьевича? спросил профессор.
Его самого.
***
Ночь. Люди и роботы всё ещё ходили по улице, выполняя неотложную работу. В кабинете истории три человека быстро и негромко обсуждали главную проблему её. Дезоляцию. Она слышала каждое их слово, но не вмешивалась разговор. Нечего было сказать. Марк старый социолог с лысиной и тростью в руках спрашивал, Борис и Тарас отвечали. Они пересказывали всё, что произошло. Высказывали старые мысли.
Оболочка стояла у доски. Учёные сидели за столом. Разум подметил совпадение ситуации с расположением обычно на месте Дезоляции стоит ученик, сдающий задание учителю. Это Борис попросил её встать так. Чтобы не привлекать взгляды с улицы.
Спустя несколько минут Марк сипло и добродушно усмехнулся.
Так, мальчики, я вас понял, медленно говорил он. Случай исключительно интересный и я, будьте покойны, за него возьмусь. Но сперва дайте мне побеседовать с нашей дорогой Как там?
Дезоляцией, напомнил Борис.
Да, конечно. В общем надо нам с Дезоляцией потолковать наедине. Там ясно будет.
Наедине так наедине, согласился Тарас, пожав плечами. Борис промолчал.
Не спеша, два друга вышли из кабинета. Дверь плотно закрылась. Теперь всё внимание оболочки сконцентрировалось на Марке. Он также пристально смотрел на неё. Улыбался.
Что ж, наша диоидная звёздочка, явно посмеиваясь, проговорил он, нежданна-негадана ты. Ничего, слюбимся.
Дезоляция не ответила. Марк явно хотел сказать что-то ещё. И явно ждал её.
Попусту не болтаешь, это хорошо, наконец он удовлетворённо посмеялся. Не брешут, видно, рациональная ты.
Она снова промолчала. Старик разглядывал трость. Чёрная, лакированная, деревянная. Железный набалдашник. Экземпляр, сделанный больше для красоты, нежели для практической пользы. Хотя иногда эти аспекты пересекаются. Создают образ.
Наши-то все представляли, как бы такой эксперимент устроить. Городок, где правит ИИ, а люди слушаются. Так и не успели, знаете ли.
Марк имел свой образ. Деловой, но не строгий костюм, прямая осанка и записная книжка