Наполнив чарки, Ваха вернул кувшин на место, рядом с чеканным блюдом, полным кусков жареной баранины, истекающих янтарным жиром. Добрынинский аксакал питал слабость к серебряной утвари её немало нашлось в квартирах, давно лишившихся хозяев, в ювелирных и антикварных магазинчиках, которых в Замоскворечье всегда было пруд пруди. Хрусталя и фарфора Ваха не признавал, а на подколки «вампиров опасаешься, уважаемый?» отвечал невнятным бурчанием.
Вот ты мне скажи егерь с удовольствием выцедил чарку и принялся ковыряться в мясе. Ты ведь, мусульманин, а спиртное хлещешь только держись! Вам разве Аллах не запрещает?
Э-э-э, дарагой, какой запрет? старейшина Кордона оприходовал чачу, сжевал кусок баранины и вытер жирные пальцы о загривок лежащего у его ног Абрека. Пёс повизгивал от преданности и изворачивался, норовя лизнуть руку хозяина.
Школа ходил, да? Омар Хайям, «Рубаи», знаешь? «Отравлен день без чистого вина»! Поезди с моё по горячим точкам поймёшь, что все эти запреты вздор. Просто меру надо знать!
Прапорщик
Это пока он семью не завёл. покачал головой чечен. Без семьи какой с него спрос? Мотайся туда-сюда, как лист на ветру А если у мужчины жена, дети надо на землю сесть, дом строить, к людям прислоняться, к соседям.
Так и я одиночка, забыл? И соседей у меня нет. Годы мои не те прислоняться к кому-нибудь
Ты другое дело, Бич. Ты плоть от плоти Леса. Мы в нём живём, а ты им живёшь. Как мой Умар, как эти, из Лосинки
Аватарки?
Да, они. За ними будущее, Бич, и за тобой не за мной. Я доживу своё, детей подниму, помогу людям их детей поднять. А уж дети сами пусть всё по-новому устраивают, по-своему. Только чтобы не забывали, что они тоже люди. Ты им помоги, Бич, хорошо? Ты, как и я, прежние времена помнишь. Сколько тебе лет было, когда пришёл Зелёный Прилив, а?
Двадцать три.
Сейчас, значит, пятьдесят три? А мне уже седьмой десяток.
Да, Лес не даёт нам стареть
Не так, Бич, не так. Это тебе он не даёт стареть. Мы сколько лет знакомы, двадцать?
Двадцать один год.
Двадцать один, да и за это время ты совсем не изменился, пацан пацаном, прости за прямоту. Ты Лес в себя впустил, только по-другому, не как Умар, не как сильваны или эти, зелёные
Аватарки, Ваха, аватарки. Когда запомнишь?
Не нравится мне это слово. Не наше оно, чужое. Так я о чём? Ты Лес чувствуешь, он часть тебя. Но ты не дал ему себя переделать, собой остался. Понимаешь, да?
Не совсем, прости.
Э-э-э, потом поймёшь. А сейчас пообещай, что поможешь Умару и таким, как он, людьми остаться? Нас слушать не будут, а ты такой же, как они. Тебя послушают.
Хорошо, уважаемый. Помогу.
Слово даёшь, да? Слово.
День второй 16 сентября, 2054 г., четверг
I
На часах пять-сорок утра. Небо в прорехах древесных крон только-только начало сереть. Птичья мелочь, не умолкавшая всю ночь, затаилась после дождя и не нарушала предутренний сон обитателей Добрынинского Кордона.
Спали, впрочем, не все. Вслед за егерем на двор вышел Ваха. За спиной у него маячил Умар, и егерь машинально отметил, что юноша действительно совсем не похож на отца. Характерные черты, присущие рождённым в лесу были у него выражены особенно сильно: зеленоватая кожа, янтарные глаза, тонкое, удлиненное лицо, слегка заострённые уши и нос, начинающийся чуть выше линии бровей. Сильваны их ни с кем не спутаешь.
Слюшай, Бич, тут такое дело. Умар с парнями на разведку ходили. В сторону Калужской площади всё сплошняком заросло. Проволочный вьюн молодой, крепкий, рубить трудно. Отошли шагов на триста и вернулись не пройти! А в противоположную сторону, как на заказ, чисто.
Обычное дело с зевком подтвердил Петюня. Я сколько раз после дождя там ходил, осевая отсюда и до самой Павелецкой почти не зарастает.
Челнок всё-таки проснулся, выбрался на воздух и теперь дрожал от сырости в длинной, до колен, холщовой рубахе. Вчера вечером, получив условленную плату, он стал напрашиваться с Сергеем, а получив отказ расстроился, надулся, и ушёл спать в амбар, к своему Мойше. И вот, вылез во двор, поучаствовать в проводах.
Сергей задумался. Участок Садового Кольца по Крымскому валу до Калужской площади, имел дурную славу. Подлесок здесь после любого дождя разрастался так, что приходилось прорубать дорогу, тратя по часу полтора на то, чтобы преодолеть два десятка метров. Если, конечно, не столкнёшься с выводком плюющихся пауков. Эти здоровенные, размером с камчатского краба, создания, особенно опасные в густых зарослях, могли выстреливать липкую нить с капелькой яда на кончике, целя в глаза. Обитатели Чернолеса, они давно расселились за пределами Болотного острова и попадались даже на Шаболовке.
Пожалуй, двину в сторону Павелецкой. По Садовому, до поворота на Дубининскую, а дальше как получится. Обойду Павелецкий Омут, потом через пути и дворами, на Кожевническую. Часов за пять, если повезёт, доберусь до Новоспасского моста.
Ты, брат, поосторожнее посоветовал Ваха. Вода поднялась после дождя, кикиморы на берег полезут. Умар с парнями неделю назад ходил едва отбились. Верно говорю, сын?
Сильван кивнул. За время беседы он не произнёс ни слова.