Ей бывало достаточно один раз посмотреть в глаза очередному «ухажеру», обычно робкому и субтильному, и того сдувало к черту. А вот этого не сдуло.
Много чего произошло потом Но в итоге он уехал учиться за границу. Звал ее с собой, уверял, что сможет решить все бытовые и юридические сложности за них обоих. А она не слышала его. В ее голове с нарастающей громкостью звучали назидания матери: «Твоя родина здесь и только здесь».
В последний раз они встретились пятнадцать лет назад, таким же угрюмым весенним вечером, как сегодня, на этом же самом мосту. Он спросил, что она решила. Она молчала. Вдруг из-за облаков у горизонта выглянуло закатное солнце нахмуренное багровое око уставилось на нее как будто бы с вопросительным выражением Не поворачивая головы, Сесиль слово в слово воспроизвела своему другу то, что мать с детства твердила ей про заграницу и соблазны. Она говорила как будто помимо своей воли, даже голос ее, кажется, изменился стал выше и задребезжал Закончив свою речь, она сказала «прощай» и пошла прочь, не оборачиваясь.
Он догнал ее, повернул к себе, поцеловал и, сжав в объятьях на несколько мгновений, прошептал на прощание «твоя жизнь принадлежит только тебе» или что-то вроде этого. Она уже не помнила точную формулировку.
Потом он некоторое время слал ей из-за границы письма, электронные и обычные. Она не ответила ни на одно.
Но снова и снова приходила на этот мост.
Добрый вечер, раздался знакомый голос. Сесиль, вздрогнув от неожиданности, схватилась за кромки плаща на груди и нарочито медленно повернулась. Рядом с ней, облокотившись яа перила,
стоял тот самый ее друг Нет, стоп, это не он. Это тот Виктор, да. Внезапно Сесиль поняла, что они сильно похожи внешне.
Вы?.. Здравствуйте, постаравшись изобразить равнодушие, отозвалась Сесиль, и снова повернулась к пожару.
Не знаете, что там горит?
Говорят, какой-то бывший склад, передернула плечами Бержер.
Говорят? спросил Виктор, кинув короткий взгляд на ее высокие форменные ботинки.
Говорят, отрешенно отозвалась Бержер.
Повисло молчание. Виктор, слегка наклонившись, оперся на перила, Сесиль застегнула плащ и выпрямилась.
С этого моста, помнится, открывались чудные закаты, особенно летом. Я тут в молодые годы нередко простаивал до темноты. А вы? вы помните то время? спросил Виктор.
Какой смысл его помнить? ответила Бержер.
Смысл? Смысл Да нет, я всего лишь спрашиваю, помните ли вы Метрополис до того, как его заволокло дымом?
«Знает или нет? думала Бержер. Виделся ли он с хозяином той злосчастной квартиры?»
Да. Я помню, сухо ответила она после непродолжительной паузы. Хотя опять-таки, какой смысл помнить прошлое? Прошлое это то, что прошло. Чего нет.
Виктор вздохнул.
Возможно, вы правы. В отношении меня, так точно, он невесело усмехнулся. Помните то место, куда я вас привел, когда
Да.
Вчера кто-то сжег его дотла. Еще одного мостика в прошлую жизнь не стало.
«Не знает Или?»
Никогда не понимала, что значит «прошлая жизнь». У нас только одна жизнь. Как бы она ни менялась, другой нет и не будет.
Я не это имел в виду, ответил Виктор и, помолчав, продолжил: Еще недавно в это время года город уже утопал в солнце и зелени. И я не могу понять, как он мог превратиться вот в это? И что произошло с нами? почему мы принимаем это, он кивнул в сторону столпа пламени вдали, как нечто нормальное?.. Как должное?
Бержер не хотела отвечать, но вдруг услышала собственный голос:
Если все сложилось так, как сложилось, значит иного не дано. Значит, это лучшее, что с нами могло случиться. И мы должны принимать с благодарностью все эти испытания. И надеяться, что они не станут непосильными.
А вы, пожалуй, правы, после недолгой паузы ответил Виктор. Я учился на историка, и преподаватели много раз говорили, что у истории нет сослагательного наклонения. Но говорили и о том, что и человеку, и всему человечеству не на чем учиться, кроме своего прошлого опыта. И чем дальше, тем больше я понимаю, что на деле никто ни на чем никогда не учится. Я думал, что ключи к будущему можно найти в прошлом. Но раз прошлое то, что прошло и больше не существует, то и ключей никаких нет. И будущего его тоже нет
Сесиль молчала.
Может быть, действительно проще ничего не помнить, а? Существовать одним днем. Следовать одним и тем же алгоритмам, испытывая ужас от мысли, что от них можно отступить Ничего не ждать. Ничего не желать. Забыть, кем мы когда-либо были и кем хотели быть Одна беда: сколько бы нам ни твердили, что иного не дано, когда-то давным-давно мы были детьми. И что-то от тех вчерашних или даже позавчерашних детей остается в нас и поныне. И сколько ни выдавливай их из себя, они по-прежнему спрашивают: «А почему?»
Пламя вдалеке вдруг вспыхнуло с утроенной силой; в небо взметнулось огромное огненное облако, и спустя несколько мгновений донесся звук взрыва. Он вывел Сесиль из оцепенения.
Мне пора, решительно произнесла она.
Понимаю, отозвался Виктор. Увидимся ли мы еще?
Нет. Прощайте, сухим тоном ответила Бержер и торопливо пошла прочь.
Когда она скрылась из виду, Виктор, горько усмехнувшись, пробормотал: