И не таких вытаскивали, подала вдруг голос Марианна.
Наталия не сказала ничего. Но долго и пристально смотрела брату в глаза. Потом вышла вместе с Виктором.
Уже в подъезде она спросила:
И что теперь? Так и будет лежать, бессмысленно глядя в потолок?
Кто знает?.. Я не врач, Принцесса, отозвался Виктор. Зависит от того, чем именно его состояние вызвано. Будем надеяться, что повреждения мозга обратимые. Да, в общем, нам только и остается, как писал один поэт, «надеяться и ждать».
А что такое онейроидный синдром?
Я плохо помню, что это. По-моему, что-то вроде галлюцинаций, только особо подробных. Бывает, что сочетается со ступором.
Наталия кивнула.
Я пойду к себе. Пожалуйста, не провожайте, мне нужно побыть одной.
Как скажете.
Заходите ближе к вечеру, если будет желание.
Хорошо, спасибо. Всего хорошего.
До свидания.
11 мая, 20:03. Мост через реку Арлун
Река Арлун, некогда судоходная, давно обмелела в самом глубоком месте воды было от силы по шею. Мост, соединяющий два гранитных берега, казался теперь неуместно громадным и неуклюжим, похожим на задумавшегося, да так и окаменевшего бронтозавра.
В школьные, а потом и в студенческие годы Сесиль дважды в день пересекала этот мост в противоположных направлениях. В зимнюю пору она часто наблюдала отсюда, как встает солнце, а вечером по дороге домой останавливалась, чтобы посмотреть на закат. Но теперь над Метрополисом почти не бывает ясного неба. И восходы, и закаты лишь еще одно неотвязное воспоминание из числа тех, без которых, возможно, было бы куда легче нести службу.
Нечастые визиты на этот мост были практически единственным нерациональным действием, которое Сесиль позволяла себе Что-то влекло ее сюда, причем влекло постоянно. Но она поддавалась от силы раз в месяц. И только здесь разрешала себе вспомнить причину.
Сесиль было около трех лет, когда они вместе с матерью вернулись в Нортэмперию. Канаду она почти не помнила, отца же не помнила совсем. И лишь глядя в зеркало, представляла себе, как он мог выглядеть: жгучий взгляд и темные волосы она, очевидно, унаследовала от него
Мать очень не любила, когда Сесиль начинала расспрашивать ее об отце, и в лучшем случае отвечала гневными излияниями о том, каким тот был негодяем и как разрушил ее мечты и расстроил
планы. Дочь она воспитывала в том, что сама считала «аскетической строгостью», замешанной на густом, как старый мазут, патриотизме. Через два дня на третий Сесиль выслушивала назидания о том, что ее родина здесь и только здесь, и что бы ни случилось, говорить о ней можно только с придыханным благоговением; что соблазнам «красивой жизни» за границей поддаются только люди мелочные и слабые духом, готовые за всякие побрякушки, наряды и прочий тлен продаваться самим и продавать свою родину. И в ее глазах всякий раз загорался нехороший огонек, характерный для фанатиков и самоистязателей.
Тайну своего рождения Сесиль узнала лишь много лет спустя
Эй, уважаемая! раздался сзади чей-то голос. Служба общего контроля, всегда начеку, ну конечно. Сесиль сделала вид, что не слышит, но внутренне вся подобралась
Уважаемая, ушки давно не чистили? К вам обращаемся! раздался второй голос.
Слышь, ты, документы! рявкнул первый.
Бержер резко, по-военному, обернулась к двум соплякам с автоматами. Плащ распахнулся. Салаги-«соколы», завидев форму Стабикома, вытянулись по струнке и застыли, как мыши в столбняке.
Сесиль с хищным видом обошла их обоих, с удовлетворением отметив, что оба немедленно взмокли.
Ко мне, значит, обращаетесь? И что же вам как это говорилось раньше? угодно? Да, что вам от меня угодно? спросила она.
Госп-пожа к-капитан, п-простите В-ви-новаты срывающимся, булькающим голосом пробормортал первый патрульный, шлепогубый рыжий сопляк, у которого одна скула была заметно выше другой.
Ну, а что же мне скажет твой друг? вопросила Бержер.
Я Госпожа капитан, я заблеял второй, чернявый крепыш со сломанным носом.
Ничего не скажет. Понятно. Что ж это ты? как хамить, так виртуоз, а тут вдруг и двух слов связать не можешь, а? спросила Сесиль, взглядом выжигая на мозгах молодчика свое именное клеймо.
Госпожа капитан, приносим извинения за беспокойство! Признаём свою неправоту! затараторил тот.
Так точно, признаём неправоту! пробормотал первый патрульный.
А была бы не по форме, черта с два вы бы что-то признали, правда? констатировала Бержер, возвращаясь к перилам моста. Заставить бы этих щенков спрыгнуть вниз.
Что там горит? отвернувшись, спросила Бержер.
Заброшенный склад. Пожаром уже занимаются, госпожа капитан! ответил второй автоматчик.
Понятно. Брысь отсюда.
Патрульные испарились.
На этом мосту Сесиль познакомилась с единственным мужчиной, к которому она испытывала что-либо, кроме брезгливости Да полно, он ей нравился, нравился по-настоящему. Он был слишком непохож на нее, почти полная противоположность. Саркастичная и в то же время до странного романтичная натура, и об эту его двойственность холодное здравомыслие Сесиль разбивалось вдребезги.
Ну, а главное он ее не боялся.
Одноклассники, а затем однокурсники в училище в основном сторонились Сесиль, поскольку мало кто мог выдержать ее пронзительный взгляд.